Мужское рабочее общежитие выглядело еще неопрятней женского, особенно во мраке позднего вечера, еле разбавленного светом фонарей, половина из которых не работала, а половина светила на последнем издыхании.
И пахло тут по-другому. Застарелым потом, ядреной краской и еще чем-то приторно-горьким.
Зара поежилась, но решительно двинулась дальше. Бригада Басалыка проживала на втором этаже. Зара вошла в подъезд и тут же отпрянула к обшарпанной стене, потому что по лестнице спускалось трое мужчин, обладающих наружностью весьма далекой от доброжелательной. Они окинули ее заинтересованными взглядами, но Зара опустила глаза и по стеночке прошла мимо, тихо-тихо пробралась – и ринулась дальше по коридору. Всем известно, какого типа женщины посещают мужскую общагу, да еще так поздно вечером. Но Зара только сейчас решилась, только в это время смогла выбраться – когда небо сгустилось тучами, а солнце сменил месяц.
Потому что она должна знать.
Блок нужной бригады под номером три, состоящий из двух комнат, санузла и душа, был вторым слева. Кто бы знал, как сложно было Заре добыть информацию о точном местожительстве Басалыка! О нем столько болтали – и в женском общежитии, и на фабрике, и в столовой. В любом месте, где рождались сплетни, Басалык стоял первым в очереди. И его высокомерие, и придирчивость, и тайна, окружавшая его появление на фабрике сразу в роли бригадира, хотя любому понятно, что опыта в этом деле у него не имелось ни малейшего. Зато, видимо, имелся влиятельный покровитель, но при этом покровитель ни разу не засветился. Правда, поговаривали, что такие прибывшие «из других мест» работники на самом деле преступники, которых родные за большие деньги скрывали от правосудия, а то и кварты, но это же байки! Станут кварты своего, пусть и преступника, помещать в подобные условия! Так что на самом деле неизвестно, кто он и откуда, и нет никакой возможности установить, поэтому и сплетен все больше. Да еще учитывая, что, несмотря на первоначальное отсутствие опыта, Басалык сумел довольно быстро обуздать свою бригаду и теперь держит их в ежовых рукавицах – они и слова без его разрешения не могут сказать в рабочее время. И даже после слушают его приказы. И это послушание ему пришлось выбивать, в том числе кулаками.
