Глава 1. Весна 1898. Лия. Вирма. Родная душа за морями многолетнего льда
>По полям многолетнего льда,
>Где рассветы туманные мглисты,
>На буксирах ведем мы суда,
>Словно в связке в горах альпинисты.
>И обратно уходим – туда,
>Где сигналит о помощи кто-то,
>Постоянные пахари льда,
>Моряки ледокольного флота.
>Бирули. 1969.
Это случилось весной 1898 года, я влюбился в чудесную девушку у ворот пункта содержания. Мне хотелось забыть все и слиться с ней в тихом танце на берегу только оттаявшей реки. Она стояла и слушала звук граммофона на одной из главных улиц города. Теплый ветер шевелил ее мягкий шарф. Она напоминала тихого лебедя на противоположном берегу. Тайным взглядом она отбрасывала взор то на меня, то на моего друга Рокса, такое имя он получил во время войны в запасах, когда еще не все хотели видеть будущее, тогда когда будущее менялось каждую секунду. Мы боролись за жизнь, за мир и за прекрасное небо. Зимой, когда падал снег, люди, радовались всему, что происходило вокруг, никто не знал, чья секунда последняя. Я думал о том, что стоит забыть и закрыть все тетради в 98-м, но что-то приказывало мне писать.
Это было весной, и я все думал о ее глазах, запахе нежного парфюма, который доносил теплый ветер, мне хотелось идти вперед, догнать ее и придержать за руку, она будто застряла в памяти до тех пор, пока я не выпустил ее. Что-то из ее деталей запомнилось мне навсегда. Чувство чего-то родного не покидало всего меня несколько дней. Была ли она особенная? Даже… если только для меня, я бы сделал для нее все. Прошло около недели, с тех пор как ее образ не выходит у меня из головы. С каждым моим шагом она отдаляется, а при беге и вовсе исчезает. Иногда, кажется, она делает шаг вперед, ко мне на встречу, но тогда ее образ мутнеет. Проходя по набережной, мне были навеяны строчки для очередного произведения. Иногда стихи приходили просто так, сами по себе. Я хотел было записать, но потянувшись за ручкой и пенсе, ничего не оказалось в кармане. Выгравировать строки на плите было бы слишком неприлично для этого маленького городка. (С твоим миром могут поступить также скудно, как и с моим, не запоминать надписи, не помнить имена) Меня помнят как ночного поэтика нашей Вирмы. Когда восходила луна, я подходил к пришвартованным лодкам и уплывал навстречу луне по серебристой дороге из волн. В одну из ночей я увидел, как несколько девушек входят в озеро.
