– Девушка, вы не подскажете… – раздался позади хриплый мужской голос, от которого по моей спине вдруг пробежал леденящий холодок, заставивший каждую клеточку тела сжаться в инстинктивном ужасе. Я резко обернулась, сердце уже заходилось в тревожном ритме, колотясь о рёбра с такой силой, словно пыталось вырваться из груди. Но не успела даже разглядеть говорившего – грубая мозолистая ладонь, пахнущая сигаретами и металлом, царапнув кожу, с силой зажала мне рот, перекрывая доступ воздуха. В нос ударил резкий химический запах, от которого в голове мгновенно помутилось, а сознание начало уплывать в вязкую, затягивающую темноту…
Очнулась я от невыносимой головной боли. Во рту пересохло, желудок мучительно сводило, а к горлу подкатывала тошнота, заставляя сглатывать горькую, отдающую желчью слюну.
Открыв глаза, я не сразу поняла, что произошло и где нахожусь. А через секунду воспоминания обрушились на меня сминающей волной. Паника тотчас окутала удушливым покрывалом, сжимая грудь невидимыми когтями так, что невозможно было вдохнуть, в глазах то темнело, то вспыхивали яркие пятна. И каждая мысль билась в голове испуганной птицей, не находя выхода: Где я? Кто они? Зачем я им? Что со мной будет?
Усилием воли я заставила себя собраться, впившись ногтями в ладони до боли, и попыталась подняться с железной кровати, скрипнувшей под моим весом. Но при первой же попытке меня вырвало желчью.
– Господи, где я? Что им от меня нужно? – в отчаянии прошептала я, с трудом поднимаясь на дрожащих, как желе, ногах, а по щекам текли горячие слезы, оставляя соленые дорожки.
– Выпустите меня! Кто-нибудь! Помогите! – отчаянно прокричала, но мой голос, отразившись от бетонных стен, вернулся жалким эхом, словно даже сам воздух этого места издевался над моим беспомощным положением…
Время тянулось бесконечно в этой серой комнате без окон, словно густая, ядовитая патока, в которой я медленно тонула, захлёбываясь отчаянием. Тиканье невидимых часов отдавалось в висках болезненными уколами, словно кто-то методично вбивал гвозди в мой череп. За металлической дверью стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь моим прерывистым, похожим на хрип умирающего, дыханием и редкими всхлипами, вырывающимися из груди против воли. Мои руки были все в ссадинах и кровоподтеках от бесчисленных ударов по двери, ногти сломаны, ноги подкашивались от усталости и всепоглощающего, парализующего страха.
