Пролог
Небо было затянуто тяжёлыми, серыми тучами. Нудный, мелкий дождик монотонно стучал по жёлтым, осенним листьям. Густой туман окутывал землю, полностью поглотив плато, на котором стоял древний храм с редким названием «Икарадзи». Ни храма, ни пяти холмов, которые окружали его, не было видно. Всё утопало в густом, вязком, сером тумане. Безмолвие нарушал лишь монотонно барабанивший по крыше храма, а вернее того, что от него осталось, дождь.
Уже много лет храм стоял в запустении. Службы в нем давно не проводились и паломники, которые раньше толпами посещали его, преклоняясь древним богам – Златорогому Оленю, Могучему Кабану и Всеведущему Волку, стали постепенно забывать к нему дорогу. Стены храма ветшали, рушились под воздействием земных стихий. Солнце, ветер, вода не пощадили ни храма, ни статуй, которые много веков оберегали его. Златорогий Олень, Могучий Кабан, мудрый и Всеведущий Волк стали никому не нужны. Люди просто забыли о древних богах, которые, много столетий помогали им, оберегали их жизнь и покой.
В пустом, заброшенном храме остались только старый седой охранник и его внук, молодой монах. Они ревностно следили, чтобы, лихие люди не растащили по крупицам то, что осталось от ранее величественного храма. Великолепные фрески, когда-то яркие, красочные, изумлявшие своим исполнением, сейчас, под воздействием земных стихий, померкли, потускнели и даже местами облупились на стенах. Края алтаря были сколоты, а стоящие на нём золотые фигурки божественных животных пропали. Крыша зияла большими дырами, через которые заглядывало днем солнце, а ночью любопытные звёзды.
С тоской смотрел молодой монах на то, что раньше было величественным храмом, а теперь лежало никому не нужное, забытое, в руинах. В этот ненастный, дождливый день он, как всегда, обходил территорию храма, заглядывая во все уцелевшие залы и келья, в которых некогда жили послушники. Было темно, сыро и за пеленой дождя почти ничего не было видно. Масленый, бумажный фонарь едва освещал мокрую, заросшую травой тропинку. Налетевший ветер вырвал его из рук монаха и он, поскользнувшись, упал на колени. Язычок пламени потух, оставив его в кромешной тьме. Было что-то зловещее в густой, непроглядной черноте ночи. Страх когтистой лапой сковал грудь.