Почему бы ей не оставить меня в покое? Ломится так, словно бьется в предсмертных конвульсиях. Дверь трясется, того и гляди прогнется, а потом образуется дыра с рваными краями, как пасть фантастического чудовища, выбравшегося из преисподней, чтобы поглотить беспомощную жертву. Вот бы фантазия оказалась правдой.
– Мира, сейчас же открой! – хорошо поставленным голосом учительницы русского языка и литературы произнесла Арина, перестав, наконец, тарабанить. – Имей в виду, я вызову слесарей и все равно проникну к тебе. Да отстаньте вы! Подруга у меня там. И она в беде! – сказала она кому-то невидимому. Оставалось надеяться, что не пустила в ход кулаки.
Слезы невольно прекратили течь. Такие два явления, как истерика и сосредоточенность, во мне не уживались вместе. Если уж я истерила, то делала это самозабвенно, как выражалась моя мама, вовлекая в процесс всех близких. Что уж там, любила я себя хоть на время делать центром внимания, когда вокруг все бегают, утирают мне слезы, успокаивают, говорят ласковые слова… И неважно, что истерика этим только подпитывается и растет, как тесто на дрожжах, мое эго в такие моменты поет арии. Я бы и сейчас не обратила внимания на Аринкины пространные монологи о бренности бытия и самообладании, если бы не усилившийся гул за дверью. Как понимаю, собралось там не меньше половины подъезда. А это значит, что кто-то самый разумный сейчас вызовет неотложку и полицию. Врачей я бы еще потерпела – может укольчик вколют успокаивающий, после которого я вырублюсь, как младенец. Но с представителями властей мне шутить не хотелось. Поэтому, собрав остатки воли в кулак, я поплелась открывать дверь.
– Вот видите! Плохо ей. Говорила же… – Арина указала на меня рукой, как адвокат на подзащитного, и повернулась к толпе любопытных.
Тут я представила, как, должно быть, выгляжу и поняла, почему на лицах моих соседей, многих из которых я знала с детства, застыло такое скорбно-удивленное выражение.
– Спектакль окончен, – прогнусавила я в слабой попытке улыбнуться и втянула Арину в коридор. – Чего приперлась? – спросила я, аккуратно прикрывая дверь и создавая тем самым видимость, что буря миновала.
