Защищают не грудью, защищают тем, что в груди.
Евгений Ханкин
1.
Я, как легавая, которая взяла след дичи. Только ведет меня не запах, а седьмое чувство, тот нарастающий трансцендентный призыв, который позволяет безошибочно определить, где находится очередной посягатель на Равновесие, насколько близок он к свершению своего замысла.
Незримый зуммер в мозгу пищит все сильнее, указывая направление. Это, как неодолимый позыв избавиться от грязи… сходить в туалет… чем ближе преступник, тем острее желание, с этим уже невозможно бороться, да я и не хочу…
Дождь усиливается.
Легкий влажный ветер с Амура освежает разгоряченную кожу лица, треплет волосы. Слева темная аморфная масса парка Динамо, справа – серые городские кварталы.
Шагаю по избитому тротуару улицы Маркса, обходя многочисленные лужи, еще сотня шагов…
Здесь!
Замираю на месте, внимая чувству охотника.
Высотка!
Он там, в трехстах метрах от меня.
Продираясь сквозь людской поток ночного города, сворачиваю к строению. Десятки взглядов скользят в сторону, смотрят сквозь. Полезное качество: меня хоть и видят, но как бы не замечают, словно я полузабытая тень неприятного сновидения.
Полупрозрачное облачко моего друга, потустороннего, нетерпеливо маячит впереди – он тоже чувствует.
Дверь в подвал. Замок сорван, как и ожидалось. Сквозь узкую щель приоткрытой створки сочится электрический свет.
Белек нетерпеливо просачивается сквозь бетонную стену и вновь появляется рядом через пару секунд. Призрачное тело играет перламутровыми переливами. Слышу его высокий возбужденный мыслеголос:
– Он там! Поторопись.
Внутренне улыбаюсь: попался, голубчик.
Бросаю взгляд на часы. До катастрофы две с половиной минуты, целая вечность, успею.
Осторожно приоткрыв тяжелую металлическую дверь (надо же, не скрипнула даже) ужом проскальзываю внутрь.
Низкой потолок, влажные бетонные стены, местами покрытые склизкой плесенью, холодный пол, усеянный мусором, затхлый спертый воздух с выразительным прелым душком…
