В очередной раз потуги Пташули любить себя такой, какая она есть, окончились ничем. Ну, не любит она себя настоящей, она любит себя придуманной. Пташуля придумывает себя сама, рассказывает о себе небылицы друзьям и знакомым, и даже самой себе, никогда не забывая в них поверить. Обычная жизнь с реальными персонажами для нее слишком пресна, ей нужна сказка, миф, легенда, что-нибудь такое, о чем не стыдно рассказать себе и своим знакомым. В реальной жизни для нее слишком мало красок, все буднично-заурядно и серо. Повседневность Пташулю пугает, как маленькую девочку пугает серый волк, несмотря на то, что Пташуля уже не такая маленькая. Ей в марте исполнилось двадцать шесть лет. Но даже в эти двадцать шесть лет у нее ничего нет, ни мужа, ни детей, ни работы, которая бы ее занимала. Нет ничего такого, что она могла бы предъявить вечности в доказательство того, что она живет на этом свете не зря. Все, что есть у Пташули, это ее имя, придуманное ею самой, маленькая съемная квартирка на окраине Москвы, за которую платят ее родители, и ее бойфренд Денис, который в глубине души уверен, что он не ее бойфренд, и что эту благородную миссию под названием составь-одинокой-девушке-компанию-на ночь ему навязали.
На самом деле биография Пташули была проста. Она родилась в обычном роддоме в обычной семье, самым естественным образом. Акушерка достала ее трехкилограммовое розовое тельце из лона матери точно так же, как она доставала сотни других детей, и перерезала пуповину.
Через три года после рождения Пташуля пошла в обычный детский сад. Училась в обычной школе, общалась с обычными людьми, была обычной девочкой, но что-то вдруг щелкнуло в мозгу у Пташули, потому что в какой-то момент она поняла, что дальше она станет обычной девушкой, потом женщиной, обычно выйдет замуж, родит детей, вырастит их и обычно уйдет из жизни. Это ее никак не устраивало. Обычного в ее жизни стало слишком много, Пташуле показалось, что обычное поработило ее. И Пташуля стала желать только одного – вытравить эту обычность из своей жизни посредством обычной фантазии, потому что ничего другого у нее не было.