– Под тем руном лежит змея Скорпия, всем змеям царица. Змея Скорпея, вынь своё жало, вынь свои зубы, вынь свои крюки, соткни зуб с зубом, запечатай свою слинь, – читала девушка книгу, пока бродила в полутьме маленькой светёлки*.
Вечер спустился... На столе рядом горела свеча. Выпавший из заплетённых в косу волос русый локон девушка убрала за ухо и подняла взгляд. Она смотрела на веретено у скамьи и пролистала в книге несколько страниц. Молча повторив слова, что там были написаны, она отложила книгу на сундук рядом, села к веретену и расправила на нём нити:
«Ты крутись, крутись, веретено... Судьбы бег не остановишь всё равно. Лишь тропинки ты, дорожки проложи, из нитей путь мне укажи... С каждым твоим движеньем пусть всё разглаживается, беды и препятствия убираются...»
– Краса-девица всё развлекается, – с улыбкой появился на пороге молодой человек.
Блондин, голубоглазый, с острыми скулами, широкоплечий и высокий. В его прищуренных глазах были видны и задор, и тепло души, и нежное отношение к той, к кому сейчас прибыл. Он прошёл к девушке и сел на скамью возле.
– Уехал государь? – спросила девушка.
– Нет пока. Встретило его, конечно, множество народа. Думаю, весь наш Псков собрался на станции. Завтра поедут в Троицкий собор. Ты так и будешь дома сидеть?
– Гаврила. Я должна уехать, – опустила девушка взгляд, и он вздохнул:
– Милана, ты там будешь не в помощь.
– Я так не уверена.
– Путь не ближний, опасный.
– Мне всё равно. Как ты можешь здесь сидеть? – взглянула она с укором и возмущением. – Как?
– Служба, – печально ответил Гаврила. – Но отпускать тебя одну... Зря ты надумала это.
– Я думала, он здесь, а теперь... Жизнь разбита, – опустила Милана взгляд, неудачно скрыв подступившие слёзы. – Я буду не одна. Доберусь, ты меня знаешь. Я не робкая барышня. Да и мой король со мной.
– Если только ты его на шею повесишь, а сама в какую нищенку оденешься, – усмехнулся Гаврила. – Возьмёшь наших Кузьму с Яром. Они тоже отпугивать людей умеют. Авось, не пропадёте. Доберётесь до Сибири целыми, а там и я следом уж постараюсь примчаться, как только со службы смогу отпроситься. Но зима, Милана...
