Дым сэр Джеффри заметил издалека. Черные клубы поднимались над лесом, задергивая тревожной вуалью яркую синеву июньского неба. А когда он подъехал ближе, то услышал надрывный женский плач и тягучие удары церковного колокола. Голос горя…
Остов большого дома на краю деревни еще дымился. Черные потрескавшиеся балки перечеркивали небо, будто говоря: все кончено, и нечего больше ждать. Несколько ворон, как крупные серые хлопья, кружили над пепелищем. Ни одной живой души не встретив на улицах, одинокий рыцарь медленно направил коня к церкви.
Накинув поводья на коновязь, он вошел внутрь. Помещение было полно – вся деревня собралась тут. Священник что-то говорил, но здесь, у входа, его почти не было слышно за шарканьем ног, вздохами и шепотом поселян. Рыцарь, склонив голову, тихонько встал с краю и прислушался.
Хоронили семью йомена, мужа и жену, остались дети – мальчик и девочка, видимо, они стояли у гроба в центре храма. Наклонившись к стоявшей рядом женщине, сэр Джеффри тихонько поинтересовался причиной пожара.
– Да кто ж его знает, – скорбно вздохнула крестьянка, скосив на незнакомца глаза.
– Кара Божья, – отозвался высокий тощеватый виллан с живыми хитрыми глазами. Сочувствие к общему горю как-то уживалось в нем с интересом ко всякого рода сплетням и новостям, рыцарь сразу почуял это – из таких получаются самые лучшие менестрели.
– За что? – заинтересовался сэр Джеффри. Это было простительно – он соскучился по общению, странствуя по просторам Средней Англии, кроме того, был любопытен от рождения. Крестьянин открыл было рот, чтобы ответить, но соседка резко оборвала его.
– Хватит болтать в храме Божьем.
Рыцарь и тощий крестьянин переглянулись. Тот повел глазами к выходу и тихонько выскользнул из храма. Рыцарь помялся еще пару секунд и, быстро перекрестив лоб, вышел следом.