Мягкие лучи света, исходящие из солнечной колесницы Гелиоса покрывали всю вершину горы Олимп. Боги, божества и духи природы мирно прогуливались по мощёным улицам божественного царства, наслаждаясь прекрасным днём. В Пантеоне проходил пир в честь обновлённых богов. Каждое тысячелетие несколько из олимпийцев должны были проходить через древний ритуал – сражаться с храбрейшими воинами из мира смертных и передавать свою божественность – а вместе с ней и память и саму сущность себя – победителю-сметному. Смертные становились новыми олимпийцами, однако больше не помнили ничего о себе самих, только о бесконечной и вечной личности и характере своего божества.
В этот раз сменились Афродита, Арес и Гермес. Новые боги уже приняли на себя божественность и восседали на своих величественных тронах в главном зале храма олимпийцев. Кровавые бои в измерениях для испытаний, которые проходили всего лишь несколько земных дней назад, уже позабылись и олимпийцы праздновали обновление в своих рядах. Нектар лился из кувшинов в золотые кубки, амброзия наполняла ароматами всё помещение, вечно юные нимфы сновали между богами наполняя их чаши, а магические музыкальные инструменты заполняли храм нежными мелодиями.
Арес сидел на своем троне под сенью клёна, который только-только отрастил новый ствол в честь своего нового бога. Серьёзное выражение лица мешало понять, о чём думает Арес. Но глаза… Глаза новоиспеченного олимпийца весь пир оставались будто приклеены к новой Афродите. Она, также как и он, сидела на своем мраморном троне, жемчужины путались в её длинных тёмных волосах, легкая полупрозрачная туника покрывала тело богини, почти ничего не утаивая, а за троном вились розовые кусты. Бутоны раскрыли свои большие цветы разных оттенков: от нежно-розовых до тёмно-бордовых. От такой красоты было просто трудно отвести взгляд.
Афродита тоже бросала взгляды на бога войны. Медные доспехи переливались на солнце, тени от красного клена играли на его загорелой коже, покрытой тонкими шрамами. Когда его суровый взгляд сталкивался с её, по телу Афродиты пробегали мурашки не то от опасности, не то от предвкушения чего-то большего. Что-то далекое, что богиня любви и красоты не могла вспомнить пыталось пробиться в её сознании, но всё никак не могло пройти барьер, который воздвигла божественность.
