Ей снился сон: она идет по пыльной дороге, раздавливая босыми ногами лепестки цветов, сок от которых тут же превращается в кровь, которая густыми ручьями стекает по обе стороны от дороги в невидимый овраг…
Она проснулась от собственного крика. Оглянулась. Была ночь, до утра далеко…
Не зажигая света, она достала из-под подушки написанное накануне письмо, коснулась рукой головы спящего рядом мужчины, провела по волосам, словно прощаясь. Встала, накинула на плечи свой плащ, который черной громадной кошкой свернулся в изножьи кровати, на цыпочках вышла из комнаты и уже через несколько минут стремительно сбегала по лестнице вниз, на холод, в ночь…
***
– Логинов, я тебя сегодня не отпущу на работу, у тебя температура, во-первых, а во-вторых, сухой кашель…
Наталия, забравшись с ногами в низкое глубокое кресло, смотрела, как Игорь натягивает на себя толстый белый свитер, и злилась на то, что он совершенно не обращает внимание на ее слова.
– Знаешь, тогда иди, раз ты считаешь, что все, что я тебе советую – пустой звук. Больше ты не услышишь от меня ни слова.
Логинов повернулся к ней, задержав взгляд на ее спутанных длинных волосах, сбившихся на одно плечо, и миролюбиво улыбнулся:
– Может, ты и права… Вернее нет, я не то собирался сказать… Ты безусловно права. Но мне надо… Вот освобожусь после обеда и приду, лягу и буду пить все, что только ты мне не дашь… Можешь дать мне даже рыбьего жиру…
– От него слепнут. Поэтому я оставлю тебе вот на этом столике лекарства и записку, в которой будет написано, что сколько…
Но она не успела договорить: раздался телефонный звонок.
– Это тебя, – сказала она обреченно, даже не снимая
трубки: она привыкла к тому, что ее телефон стал средством связи ее любовника-прокурора с внешним миром. А если точнее, то МИРОМ ПРЕСТУПНИКОВ.
Она наблюдала за тем, как резко меняется выражение лица Игоря, понимая, что никакая сила теперь уже не сможет удержать его дома: опять что-то случилось, очередной труп.
