– Ты ведь все понимаешь, не
так ли? – задала вопрос сухопарая женщина лет сорока. – Твоя сестра слишком
чувствительна. Она просто не выдержит. Если она умрет, это будет на твоей
совести, Алэйна, – добавила она с нажимом, а потом, словно вспомнив о чем-то, душераздирающе
всхлипнула.
Достав сероватый платок из
кармашка платья, она промокнула совершенно сухие глаза и с осуждением
посмотрела на девушку перед собой.
– Две тысячи золотых монет. –
Эти слова были сказаны напевным голосом.
– Что? – женщина недоуменно
моргнула и нахмурилась, не до конца понимая, что именно хотела падчерица. – О
чем ты говоришь?
– Я говорю о том, дорогая
матушка, – последние слова Вероника произнесла с легким сарказмом, ведь женщина
не была родной матерью этого тела, лишь мачехой, но упорно просила Алэйну
называть ее матерью, – что цена этого замужества – две тысячи золотых монет. Вы
даете мне деньги – я соглашаюсь. Простая сделка. И Каталина может спать
спокойно.
Жозелин, а именно так звали
женщину, возмущенно захлебнулась глубоким вдохом и закашлялась.
– Вам плохо, дорогая матушка?
– участливо спросила Ника. Никакой жалости она к мачехе этого тела не
испытывала, ведь женщина была той еще змеей. – Принести воды?
Жозелин замахала платком, а
спустя несколько секунд, справившись с приступом удивления, откинулась на
спинку дивана и принялась тяжело дышать, обмахиваясь рукой.
– И все-таки вам дурно, я
сейчас… – Вероника привстала, словно собралась куда-то идти. Ее немедленно
задержали.
– Сидеть! – Жозелин еще раз
глубоко вздохнула, возвращая пошатнувшееся душевное равновесие. – То есть я
хотела сказать, милая, что ничего не нужно. Посиди спокойно пять минут. Я
сейчас приду в себя. Просто твои слова оказались для меня немного…
неожиданными.
Женщина укоризненно посмотрела
на падчерицу, но та не обратила на это никакого внимания.
Жозелин незаметно поморщилась.
Нрав девчонки никогда ей не нравился. Дурная кровь! Вся в свою благополучно
почившую мать!
Вспомнив о скончавшейся
сопернице, Жозелин ощутила, как плохое настроение улетучивается. Правда,
благодушный настрой сохранялся ровно до того момента, пока она снова не подумала
о недавних словах вздорной девчонки.
