1. Пролог
В пустом каменном коридоре стояла неживая гулкая тишина. Её не нарушало даже потрескивание факелов, потому что их здесь и не было. Хозяину Цитадели свет был не нужен, как и его сателлитам. А немногочисленные рабы-люди сюда даже не смели заходить. В гробовом безмолвии, внезапно раздавшийся тихий скрежет, прозвучал оглушительно, как выстрел. Шум тут же стих, словно издающий его сам испугался. Но мгновения пролетали, ничего не происходило и скрежет снова повторился, правда уже гораздо тише, осторожней. Раздался щелчок. А потом в погружённом во тьму дверном проёме показалась пара горящих льдисто-голубых глаз.
Секунды шли, стоящий за дверью боялся дышать, чутко улавливая малейшие оттенки тишины, пока не решил, что ждать и прятаться больше нельзя. Через порог на холодный камень ступила босая детская нога и, спустя миг, вдоль стены метнулась маленькая тень, скользя бесшумно и стремительно. В худенькой детской груди обезумевшей птицей билось сердечко, стуча так громко, что ребёнку казалось, его слышно во всей цитадели. И хуже всего было понимание, что если тут появится хоть кто-то из проклятого ордена, то действительно услышит, и почувствует. Не умела она ещё так хорошо прятаться, чтобы обмануть этих тварей. Тем больше было причин спешить, тем важнее было быть осторожней.
Они где-то близко. Иначе она бы не смогла открыть эту дверь. Так папа учил. И она впервые смогла сама это сделать. Жаль, он никогда не увидит. Зато мама сможет. И сестрёнка. Если она успеет их спасти. Слёзы затуманили взгляд, и тонкая ручка нетерпеливо смахнула предательскую влагу, мешающую видеть. Нельзя. Нельзя быть слабой.
Голоса она услышала издалека. Холодные, бездушные мужские и тонкий, надтреснутый детский. Ребёнок горестно плакал, захлёбываясь слезами, зовя маму, и от этого звука у замершей на миг девочки волосы на голове зашевелились. Сестра. Метнулась вперёд, едва сдерживая рычание, готовая клыками вонзиться в тех, кто посмел обидеть маленькую Ави, готовая глотки рвать тем, кто отобрал у неё всех, кто убил отца и забрал маму с сестрой. И затормозила за углом, призывая себя к самоконтролю. В голове, словно наяву громыхал, стучал вместе с пульсом голос папы: “Нельзя, Шэми. Возьми себя в руки!”
