Часть 1: Зов случайности.
Барбара, воплощение элегантности и силы, стояла у окна своей мансарды, вглядываясь в серый горизонт. Дождь, казалось, никогда не собирался прекращаться, вторя ее собственному настроению. Она была успешным архитектором, ее проекты украшали город, но внутри нее зияла пустота. Красота, которой ее одарила природа, была лишь внешней оболочкой, скрывающей одиночество и жажду чего-то большего.
Ее жизнь была размеренной, почти скучной. Работа, встречи с друзьями, редкие свидания, которые никогда не перерастали во что-то серьезное. Она чувствовала себя будто запертой в золотой клетке, не в силах вырваться из рутины. Но в глубине души тлела искра надежды, ожидание чего-то необыкновенного, чего-то, что могло бы всколыхнуть ее устоявшийся мир.
Именно в такой дождливый вечер, когда серость снаружи казалась отражением ее внутренней жизни, все изменилось. Барбара возвращалась домой с поздней встречи. Улицы были пустынны, освещенные тусклым светом фонарей. Вдруг, в переулке, она услышала слабый стон. Она, не задумываясь, свернула в тень. Там, прислонившись к мокрой стене, сидел мужчина. Он был необычайно красив, с чертами лица, которые казались высеченными из мрамора. Его длинные, иссиня-черные волосы падали на плечи, а глаза… глаза были цвета грозового неба, полные боли и чего-то еще, чего-то такого, что заставило ее сердце пропустить удар. Он был ранен. На его предплечье зияла рваная рана, из которой медленно сочилась кровь. Барбара, обученная быстро принимать решения, бросилась к нему.
"Вам нужна помощь," – сказала она, голос дрожал от волнения.
Мужчина слабо кивнул. Его взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь.
"Я… Ян," – прошептал он, голос его был хриплым.
Барбара помогла ему подняться. Он был удивительно легким, почти невесомым. Она отвела его к себе домой, в мансарду, где тепло и уют должны были хоть немного облегчить его страдания.
Пока она обрабатывала его рану, Ян молчал. Она заметила, что кожа на его предплечье была странно гладкой, почти безупречной, несмотря на ранение. В его взгляде сквозила какая-то отрешенность, как будто он был не совсем здесь, в ее мире.
