День пронизывал серостью, тянулся медленно и вяло. В окно стучал дождь. Тамара заторможено смотрела на бегущие тучи. Девушке повезло сидеть рядом с окном. Красные, розовые, белые герани, благодаря любви и заботе девушки, пышно зеленели, некоторые даже цвели. Это дарило минуты забытья, когда девушка мысленно переносилась на опушку леса. Свежий ветер трепал волосы и касался щеки, будто звал за собой.
В действительность вернул окрик суровой коллеги – Марьи Николаевны:
– Тамара, сквозит. Закрой!
Вечно мёрзнущая женщина с морщинами и без тени румянца сидела за Тамарой. Её радовали закрытые окна и духота, тёплые кофты и шерстяные колготки даже в тёплые летние дни. «Духота – залог здоровья», – с этой едкой мыслью девушка сдержала вздох и послушно встала. Осенний ветер, который только что играл каштановыми волосами, был выдворен за окно.
«Нет просвета», – подумала девушка. Взгляд устремился в серое небо, но не серость глаза с синим отблеском видели за окном – манила воля. Сердце звало парить, но рабочий день заканчивался в шесть, и это вызывало тоску.
Тамара посмотрела на изящные часики – последний подарок отца. «Если бы только он был жив…» Часы показывали полвторого. До конца рабочего дня ещё было долго.
В кабинет заглянул начальник. Усердно защёлкали мышки, застучали в такт дождю клавиатуры, зашуршали бумаги. Шесть сотрудниц заработали.
– Ну, красавицы? Дождь не задержит документы? Сегодня у двух крайний срок. Помним? – Олег Петрович бодро подошёл к Тамаре.
Самую молоденькую сотрудницу он выделял – она подавала надежды. Он чаще других одаривал её вниманием, что вызывало шушуканье сотрудниц постарше. Радости от заигрываний у Тамары не прибавлялось. Начальник в два раза старше казался девушке попросту старым. Как только за Олегом Петровичем закрылась дверь, Тамара вздохнула с облегчением и опять уставилась в окно. Даже тишина казалась тягостной. Птица рвалась на свободу, желая летать и петь, а её вынуждали сидеть в четырёх стенах.
Марья Николаевна слащаво молвила:
– Тамарочка, Олег Петрович к тебе так и льнёт.
Катька, женщина тридцати пяти, которой подходило Тамарино прозвище «старая дева», едко сказала:
