Лили трясется от страха, глядя на мощную фигуру мужчины. Он нависает над ней, словно гора: одной рукой держит ее за волосы, а другой – сжимает розгу.
– Снимай платье! – разъяренно кричит мужчина.
На лицо Лили падают теплые брызги его слюны. Она дрожит от жуткого страха, но спорить не смеет. Ухватившись за подол длинного платья, она неуклюже стягивает его через голову и остается стоять перед ним в тонкой нижней сорочке, обтягивающей грудь и бедра.
– Лицом к стене! – снова кричит мужчина.
Голос у него – низкий и властный.
Лили, растирая по щекам горячие слезы, разворачивается и прижимается лицом к стене. Ее глаза полны ужаса.
– Отец… Прошу, не надо! – шепчет она…
за несколько дней до случившегося
– Воровка! Стерва! Мерзавка! – кричит толстуха, выпучив глаза.
Ее оскорбления предназначаются маленькой худенькой девушке в старомодном платье до пят и нелепой шляпке, завязанной лентами под подбородком.
Девушка смотрит на толстуху большими голубыми глазами, хлопает длинными ресницами. В ее взгляде – жуткий страх.
– Я не брала этой броши, я не воровка! Честное слово, я не знаю, как она оказалась в моем кармане! – по щекам девушки катятся слезы, лицо ее очень бледное, как у фарфоровой куклы.
– Я отдам тебя под суд, мерзавка! Подлая воровка! – не слушая оправданий, кричит на нее женщина, заглушая своим густым басом тоненький девичий голосок.
Она держит девушку за тонкое запястье крепкой хваткой.
– Так ее, Клавдия Петровна, я сам видел, как она брошку эту в карман положила! – мужчина, торгующий рядом овощами, гневно размахивает руками за своим прилавком.
– Нам плевать, что ты дочка уважаемого доктора! Отсидишь свое за воровство, не переломишься! И от отца своего вдобавок получишь! – уже не кричит, а шипит Клавдия Петровна, тряся брошью перед лицом испуганной девушки.
Та безуспешно пытается вырвать свою руку и мечется около прилавка, словно дикий зверек, угодивший в капкан.
Федор лениво поворачивает голову на крик. Он только-только уснул в тени высокого прилавка отцовской мясной лавки, и вот на тебе – эта противная толстуха Клавдия снова подняла шум. Пожалуй, у нее был самый громкий и противный голос на всем базаре.
