Заснуть было невозможно.
Агата все уговаривала себя, что надо бы притушить переполняющие ее через все края и привычные рамки чувства и эмоции, но уговорить, как и что-то там притушить-утихомирить в себе, оказалось совершенно невозможно.
Ну как заставить все свои фибры-жилки, каждую клеточку тела, удивительным образом сделавшегося каким-то иным – легким до необычайности, чутким, трепещущим, – вот так: раз – и выйти из этого мощного, яркого, боже мой, какого прекрасного состояния эйфории и парения?
Приказать: стой, раз-два, я сказала! Так, что ли?
Агата разулыбалась, тут же живо представив себе, как приказывает чувствам прекратить непонятные парения, восхищенные брожения и всем взбунтовавшимся «табуном» немедленно вернуться в привычное «стойло».
Ну какое тут спать!
Дунул ветерок, заиграл тюлевой занавеской, прикрывавшей проем распахнутой настежь балконной двери, затеребил ее, то раздувая пузырем, то заставляя перетекать волнами с еле уловимым шорохом, в серо-голубых предрассветных сумерках создавая иллюзию проникающей в комнату загадочно-миражной туманной дымки. Громко защебетала какая-то пичуга, видимо устроившаяся где-то неподалеку у балкона, ее песню подхватила другая «стрекотунья» чуть подальше, за той третья и где-то совсем в отдалении еще одна… Выводили на разные тона свои трели. Перепелись, пощебетали и вдруг в один миг замолкли все разом.
Агата поднялась с кровати, чего уж теперь, понятно же, что не уснет. Прошла к балкону, взяла из кресла, стоявшего рядом, покрывало, обернула вокруг себя два раза, закрепив концы на груди, отодвинула летящую туманную занавесь, легко погладившую ее по руке в очередном колыхании, словно приветствуя, и вышла на балкон.
Встала у перил, обвела взглядом раскинувшуюся перед ней панораму, прикрыла глаза с восторженным благоговением, глубоко вдохнула, втягивая в себя вкусный воздух, улыбаясь от удовольствия и какой-то теплой, искристой радости, переполнявшей ее.
Как же поразительно прекрасно пахло здесь лето. Необыкновенно.
Наверняка так же прекрасно тут пахнет и осень, и зима, и, конечно же, весна. Но все-таки лето источало свои особенные, неповторимые запахи, разные в каждом из этапов-месяцев.
