Темнота.
Сначала именно она охватила все сознание Алисии фон Дорн – густая, беспросветная, словно смола, затягивающая в себя. Потом пришел звук. Гулкий, нарастающий, как раскаты грома перед бурей. Но это не был гром.
Это был рев толпы.
«Сжечь! Сжечь колдунью!»
Голоса сливались в единый, безумный вопль. Алисия дернулась, пытаясь поднять руки, но грубые веревки впились в запястья, приковывая к столбу. Под ногами хрустели сухие ветки, солома, пропитанная маслом. Запах смолы и страха стоял в воздухе.
Она подняла голову.
Перед ней, за решеткой факелов, стояли те, кого она любила.
Отец. Граф Вильгельм фон Дорн, высокий, седовласый, с лицом, словно высеченным из камня. Его холодные голубые глаза не дрогнули, когда священник зачитал приговор.
Сестра. Лиллиан, младшая, любимая, та самая, которой Алисия читала сказки у камина, чьи раны залечивала травами, когда та падала с коня. Теперь Лиллиан смотрела на нее с… удовлетворением.
И он.
Капитан гвардии Рейнард. Человек, целовавший ее запястья, шептавший клятвы у нее в спальне. Человек, который первым бросил в лицо обвинение, когда инквизиторы пришли с обыском.
«Я видел, как она насылала порчу на посевы!»
Ложь. Вся – ложь.
Но ее уже никто не слушал.
Факел взметнулся в воздух, описал дугу.
Алисия зажмурилась.
Вспышка.
Жар ударил в ноги, пополз вверх по платью, лизал кожу, пожирал ткань. Боль, невыносимая, всепоглощающая, вырвала крик из ее горла.
«Нет! Нет, я не колдунья! Я не хотела никому зла!»
Но огонь не слушал.
Он пожирал ее.
Кожа пузырилась, волосы вспыхивали, как пакля. Толпа ревела, священник читал молитву, а где-то в последнем уголке сознания Алисия поняла:
Они знали.
Знают, что она не виновна.
Но им нужна была ее смерть.
«Почему?»
Последняя мысль перед тем, как тьма поглотила ее целиком.
Холод.
Он проник в кости, заставил содрогнуться.
Алисия (нет, это уже не ее имя) судорожно вдохнула – и закашлялась. В легкие впилась влажная гниль, запах плесени и мочи.
Она лежала.
Не на костре.
Не в замке.
На голом, промозглом полу какой-то каморки, укрытая тонким, пропахшим потом одеялом.
«Где я?»
