Он стоял перед ней и по-детски невинно улыбался. Повязка на его голове сбилась на бок, и он безуспешно пытался вернуть ее на прежнее место. Девушка невольно улыбнулась в ответ.
– Как ваша голова? – осведомилась она скорее по привычке: ее подопечный очевидно уже не нуждался в перевязи.
– Лучше не бывает! – ответил он, оставляя повязку в покое. – Только чешется страшно, – и он нарочито громко начал чесать перевязанную голову.
«Совсем как ребенок» – подумала девушка смеясь.
– Повязку уже можно снять, – сказала она. – Не двигайте головой, – она ловко развязала узел и перевязь, больше напоминавшая половую тряпку, чем медицинский бинт, слетела с головы юноши. На войне бинты расходовались с катастрофической скоростью, а новые приходили в смешных количествах, да и то через раз.
Из-под бинта появилась взлохмаченная шевелюра молодого, но прошедшего уже не один бой солдата. Волосы его сплелись в столь причудливую фигуру, что девушка расхохоталась в голос. Парень не смутился и, расчесавшись пятерней, принял выражение лица, исполненное полного внутреннего самоудовлетворения.
– А как вас зовут? – деловито осведомился он.
– А вам зачем? – кокетливо спросила девушка.
– Хочу знать имя той, что освободила меня от ненавистной повязки, так отягощавшей мою голову, – ответил он в том же невозмутимом тоне.
Секунду они смотрели друг другу в глаза – кто кого переглядит, но тут же оба покатились от смеха.
– Лена, – она с трудом остановила смех. – Меня зовут Лена.
– А меня Ваня, – молодой человек улыбнулся широко и искренне. – Ты сейчас не сильно занята? Просто мне сегодня совершенно нечем заняться, может пройдемся, поболтаем?
– Вот значит как? – она бросила на него строгий взгляд. – Я тут с тобой болтать буду, а раненные в лазарете тем временем все умрут?
– Неужели ты одна здесь медсестра во всей дивизии? – парень обиженно отвернулся и начал усердно перебирать в руках пуговицу, оторвавшуюся от рукава рубашки.
– Ну ладно, – девушке вдруг стало неловко за то, что она так грубо ответила этому смешному мальчишке. – До обеда я сегодня свободна, но только до обеда, – добавила она строго, но глаза ее уже потеплели.
