Лада сделала глоток рафа с халвой. Откуда-то справа до неё донеслось экспрессивное:
– Ты не в моём вкусе!
Женщине сначала хотелось обернуться и взглянуть на участников этой драмы, но она не стала. Лада бросила взгляд на часы, словно проверяла время на прочность: давайте, стрелки, сорвитесь, обвейтесь вокруг моей шеи с криком «Поторопись!»
Накатившая свобода была неправдоподобно огромной. Она никак не могла к ней привыкнуть.
В последнее время жизнь Лады Шиндиной превратилась в марафонский забег: после декрета она пришла работать в новую для себя сферу, начала ударно трудиться. При этом нужно было успевать заниматься и детьми ‒ близняшки ходили на разные кружки, как шутил муж, искали себя. Детей было необходимо отвезти и встретить. Непременно выкроить время на спортзал ‒ Лада всегда была склонна к полноте. Что такое, все вокруг будто сговорились: «Ах, я выгляжу на восемнадцать в свои пятьдесят, Дюймовочка, алкоголь без паспорта не продают», а ей после достижения тридцатника достаточно просто взглянуть на булочку, чтобы прибавилось пять килограммов.
Да, муж помогал, и всё-таки женщине было тяжело. Крутилась Лада как белка в колесе. Она стала матерью в 28 лет, осознанно, но всё-таки оказалась не готовой ко всем тяготам, хотя настраивалась на них. Саша – муж – предлагал Ладе не выходить на работу, пока дети не пойдут в школу, но женщина предпочла устроиться, когда Алине и Полине исполнилось по пять, чтобы не одуреть.
В этом году близняшек отвезли к морю ‒ погостить к Сашиным родителям на целый месяц. У мужа закончился отпуск, а Лада могла до конца недели целыми днями праздно проводить время с собой. До того женщина больше пяти лет не могла найти вожделенного уединения даже в ванной ‒ кто-то непременно забарабанит в дверь со своим «Мам, мам, мам!»
– Ты не совсем в моём вкусе, – снова услышала Лада, на этот раз голос звучал вкрадчиво. Она всё-таки обернулась. За соседним столиком сидел молодой человек лет двадцати трёх, глядя на неё в упор. Вроде бы симпатичный, но с такой нахальной физиономией, что хотелось оплеух надавать. Больше в летней кафешке никого не было.
