– Проблемы нам не нужны, Каланос.
Лукас сердито стряхнул руку с рукава своего темного костюма, прежде чем одарить ее обладателя ледяным взглядом.
– Проблемы? – Он внимательно посмотрел в лоснящееся от пота лицо мужчины средних лет, который тщетно пытался урезонить его. – А с чего ты взял, что от меня могут быть проблемы, Янис?
Мужчина отступил на шаг и оглянулся в поисках поддержки.
– Послушай, Каланос, это похороны моего отца, вот и все. Время отдать дань уважения.
– Ах да, дань уважения, – со злобным сарказмом процедил сквозь зубы Лукас. – Я так рад, что ты мне напомнил. Так вот почему тут полно народу. – Он окинул неприязненным взглядом небольшую группку людей у могилы. – Очень многие хотят «отдать дань уважения» столь достойному человеку.
– Это семейные похороны, вот и все. – Янис отвел глаза. – И тебе тут не место, Лукас.
– Нет? Ну тогда плохо дело!
Лукас и сам не горел желанием быть на этих похоронах. Он вообще не хотел, чтобы этого ужасного человека хоронили. У Лукаса на него были совсем другие планы. Ведь этот негодяй убил его отца. И по его воле Лукаса упекли в каталажку за преступление, которого он не совершал. Четыре с половиной года Лукас провел в одной из афинских тюрем в компании настоящих отбросов общества. У него было полно времени, чтобы разобраться в мельчайших деталях его предательства и – что еще хуже – предательства его отца.
Четыре с половиной года он вынашивал месть. И что в итоге? Ни-че-го!
Потому что виновник всех его несчастий, Аристотель Гианопулос, умер в тот самый день, когда Лукас вышел на свободу. Как знал!
И вот теперь Лукас наблюдает, как гроб медленно опускают в могилу, пока священник торжественно читает последнюю молитву. Его холодные глаза внимательно рассматривают круг скорбящих в черных одеждах. Он смотрит на каждого долго и пристально, так чтобы они почувствовали и заметили его присутствие, чтобы встревожились и переключили все внимание с покойного на него – на того, кто жив.
