Маруся любила стоять у окна.
Рядом с ее домом была автобусная остановка. Вечером, когда заканчивался рабочий день, люди вываливались из автобусов, как горошины из стручка. Проходили мимо ее окна поодиночке, парами, изредка группами, веселые, уставшие, озабоченные… Давая себя рассмотреть и оценить.
Вот идет радостный «пузан», обтянутый «болотным» демисезонным пальто, в руке ярко-оранжевый пухлый портфель, а под мышкой букет гвоздик. Интересно, кому несет?
Маруся представляла, как мужичок подходит к дверям и, перед тем как позвонить, тщательно отряхивается, «взбадривает» ладошкой цветы, платочком вытирает вспотевшую лысину и взволнованно улыбается.
– Не люблю толстых мужиков, которые носят цветы, как банные веники, – печально успокаивала себя Маруся.
«А если бы «пузан» сейчас позвонил в твою дверь, смущенно расшаркался и…» – нашептывал ей внутренний голос.
Какая чушь лезет в голову от одиночества!
Вот если бы тот – легкий, подтянутый, с улыбкой перешагивающий через лужи и задорно встряхивающий шевелюрой. Или тот – серьезный, строгий, в элегантном костюме. Или вон тот – высокий рассеянный блондин… Тогда другое дело…
Но все бежали мимо – мимо, и никто не звонил в ее дверь.
Сколько их проходило перед окнами – не сосчитать. Все спешили, всех кто-то ждал, у всех была своя жизнь. Почему она видела только мужчин?
Ничего странного. Она ведь была женщиной. ОДИНОКОЙ.
В магазинах, автобусах, парках… Маруся с удивлением рассматривала парочки. Что могло соединить этих людей? Он – высокий яркий балагур, а рядом – серая мышка. Эта рыжая, веснушчатая, а у той – нос как картошка. Зато рядом с ними вполне симпатичные мужчины.
Маруся делала независимое лицо и демонстративно покручивала обручальное колечко, купленное для «выхода в люди». Пусть не думают.
А они и не думали. У них не было на это времени.
Дома она снимала бутафорское кольцо и рассматривала себя в зеркало. К ней подходило одно слово – правильная. Все в ней было аккуратно и как надо. Среднего роста, стройная, волосы волнистые, носик тонкий, прямой, губки пухлые.
Был один дефект, вроде незаметный, но убийственный – взгляд потерявшейся собачонки. Стоило поднять тоскливые глаза на собеседника, как он «скисал» и пытался свести знакомство на нет.
