Элла Нестерик
«УБЕЙ МЕНЯ»
Одноактная пьеса
Действующие лица: Мария – миловидная женщина лет 30-35.
Мария сидит посреди сцены в уютном кресле, поджав под себя ноги в теплых носках и кутаясь в теплый плед. Она задумчиво глядит перед собой, время от времени потягивая чай из большой кружки, что держит обхватив обеими руками, словно пытается согреться о нее.
МАРИЯ. (словно бы про себя). Ты приходил в мою жизнь во множестве разных обличий и под множеством разных имён. Сотни и тысячи раз сквозь века. И всякий раз просил об одном – «Убей меня». Я же, пообещав, обнадежив, всякий раз предавала тебя, заставляя уйти с головой в эту жизнь и познать ее максимально возможно. Вот и теперь…, не раздумывая, обману…
Женщина поднимается с кресла, ставит кружку на пол и начинает ходить по сцене, изображая канатоходца.
Помнишь тот танец над пропастью в наших любимых горах? О, это было незабываемо! Феерично! Чувства на кончиках пальцев в прямом и иносказательном смысле. Ты был в ударе. Все норовил потерять равновесие, дразня и играя со смертью. И терял… Но в мгновение ока виртуозно-привычно его восстанавливал, и призывно разинутая жаждущая пасть пропасти оставалась ни с чем.
Ты смеялся. Говорил, у тебя иммунитет к погибели, смерти. Мол, они тебе не грозят, словно ты заговоренный. Залихватски бравадился, держа равновесие на одной лишь ноге, заставляя другую отклоняться как можно дальше назад или в сторону, и при этом ещё умудрялся держать и меня. Что таить, у меня обрывалось дыхание в такие мгновения. Но я очень тобой дорожила и, зная, что отговорить от безумств невозможно тебя, всеми силами старалась не паниковать. А потом и сама незаметно впадала в безумный кураж, забывая опасность.
Думали ли мы в тот момент, что можем сорваться и разбиться на части, фрагменты, как глиняная посуда о пол? Может, что-то такое свербело где-нибудь на задворках, ведь инстинкт самосохранения никто в нас не отменял, но мы мало его ощущали, упиваясь своим миражом. Миражом бесконечной свободы и полета бессмертной души.
Мы сумели, смогли обрести в себе, вызвать эти величайшие и ни с чем несравнимые чувства, в наших хрупких, кукляшных телах. Нам казалось, мы просто недостижимы для смерти, мы ей попросту не по зубам. Она явно пасует перед нашим отчаянным танцем, танцем душ, сплетённых на грани и схлестнувшихся с ней, не на жизнь, а на смерть.
