– Лора, я знаю, что ты дома!
Ронан Конолли постучал в ярко-синюю дверь несколько раз, затем затаился и прислушался. За дверью не раздавалось ни звука, хотя он прекрасно знал, что Лора там. Черт! Он чувствовал, как она стоит, прислонившись к этой проклятой двери. Как же хитра эта женщина! Когда-то он считал это ее качество обворожительным. Теперь же упрямство и хитрость Лоры вышли ему боком.
Время шло, молчание затягивалось, отчего Ронан злился все сильнее. Он взглянул на солнечно-желтый «фольксваген» Лоры, припаркованный возле дома, а затем снова устремил взор на запертую дверь:
– Думаешь, я поверю, будто тебя нет дома? Черт побери, Лора, твоя машина стоит на улице!
За дверью послышался тихий, но четкий голос:
– В Америке это называется подъездной дорожкой, Ронан. Ты не в Ирландии, не забывай.
– А жаль. – Он в отчаянии закатил глаза. Если бы они сейчас были в Ирландии, половина деревни Данли была бы на его стороне, и он заставил бы Лору открыть эту чертову дверь.
– Я все слышала, – отозвалась она. – Давай прыгай в частный самолет и возвращайся в свой Коноллиленд, когда тебе вздумается!
Если бы он мог! Ронан приехал в Калифорнию, чтобы открыть здесь филиал своей фирмы «Козен», и, пока работа не наладится, ему деваться некуда.
Он осознавал, что сильно устал и пребывает на грани, к тому же у него не было настроения разбираться с женским упрямством и капризами, особенно с таким сложным характером, как у Лоры.
Последние шесть недель Ронан путешествовал по Европе, выступая в роли телохранителя шестнадцатилетней поп-звезды, пение которой раздражало его все же меньше, чем ее поведение. Ронан уже был готов расторгнуть контракт и вернуться к нормальной жизни. Он ожидал, что по возвращении его ждут мир и покой, но не тут-то было…
Стиснув зубы, Ронан сосчитал до десяти, потом еще до десяти.
– Мне все равно, как ты называешь это, Лора. Твоя машина стоит на улице, и это факт, да и сама ты дома, за запертой дверью.
– Что, если бы меня не было дома? – поинтересовалась она. – Ты об этом задумывался? Ведь у меня есть друзья, понимаешь?
Конолли вскипел, однако постарался держать себя в руках и умерить пыл.
