ПРОЛОГ
— И знать ничего не хочу! – Господин мэр, хотя обратись к нему так кто-то, мог бы нарваться на волну негодования со стороны лорда Эдингтона, гневно сверкнул глазами, бросил в гостя кипой документов и, видимо, забыв, что трость необходима ему для ходьбы, а не для гостей, замахнулся ею. – И думать забудьте об этом! Чтобы какой-то прощелыга попирал вековые традиции!.. Вон из моего города! Еще раз вас здесь увижу…
Договорить Густав Эдингтон не успел. Легко отворилась смазанная неделю назад дверь, и на пороге, прижимая к себе вышитый стразами ридикюль, остановилась высокая дородная женщина в платье из ярко-алого шелка с вышивкой золотом. Ее шляпку, как величайшую ценность, а может и напротив, держал на вытянутых руках секретарь. Перчатки леди снимать не стала, видимо, решив не уделять своему визиту много времени.
Цокот каблучков заставил гостя отступить, пропуская леди к замершему в моменте гнева мэру, чье лицо начало стремительно добреть, чем ближе к нему подбиралась сторонница выходивших из моды турнюров.
— Дорогой. – Голос посетительницы был столь сладок, что Мартин ощутил, как тонет в его меду. – Целитель запретил тебе волноваться. – Леди легко вклинилась между столом мужа и окном и привычным движением надавила на плечи благоверному, заставляя того рухнуть в кресло. Перехватила трость и, убедившись, что та цела, попеняла гостю: – А вы, молодой человек, могли бы и уважить седины, и вести себя прилично.
— Приношу свои искренние извинения, леди… — Мартин замер в поклоне, снизу вверх глядя на даму. Крупные черты лица, фамильный загнутый, как у ястреба, нос и такие же цепкие, оценивающие глаза. До замужества леди определенно носила одну из трех самых уважаемых фамилий, обладатели двух из которых приходились кузенами королю, а одна и вовсе принадлежала монарху лично. – Я сожалею, что моя скромная персона принесла столько волнений вашему супругу, и если бы я мог загладить свою вину…
Леди, словно ожидавшая этого предложения, расплылась в улыбке, обнажая маленькие, как у хорька зубки.
— Разумеется, господин…
— Клейн, — подсказал Мартин, лобызая протянутую ему руку в перчатке. Новенькой, по запаху только-только из мастерской.
