Однажды я ехала на электричке в Москву. На улице было настолько ярко, что слезились глаза. Воздух накалился до предела, стал густым и вязким, словно кисель, – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Июль, час пик – сами понимаете.
Мне посчастливилось занять место у открытого окна – толку немного, ветер все равно не залетает на такой скорости – зато сидя.
Ехать было долго, часа три. В телефоне, как назло, осталось несколько процентов, книжку я по рассеянности забыла – словом, делать совершенно нечего. Я принялась разглядывать пассажиров.
Ничего примечательного, скажу вам, я не увидела – все усталые, потные и злые.
Ничего, естественно, за исключением.
Напротив меня примостилась женщина. В легком светлом платье, с убранными в тяжелую косу темными волосами, она сидела, задумчиво склонив голову на бок, смотрела на мелькающие кусты за окном и шевелила губами. В руках держала соломенную шляпу с лентами, а рядом примостился коричневый потертый чемоданчик.
«На Ахматову похожа», – подумала я. – «Только странная и… сумасшедшая что-ли?»
Так подумала я тогда.
О, как я могла подумать об этой женщине такое?
Корю себя и по сей день. Оправдываю только тем, что в тот день я вообще была настроена весьма деструктивно. Треклятая духота, обилие потных гомонящих людей, укачивающий стук колес и забытый Сан Саныч сделали свое дело. Меня бесило абсолютно все.
Такая утонченная, эта женщина словно не принадлежала земному миру. Она совершенно не обращала внимания на адскую жару и палящее солнце, на толпу людей и жуткий шум. Она будто бы сидела в собственном, вполне уютном, даже комфортабельном пузыре.
Да, вероятно, так устроен всякий человек. Если кому-то в данный момент лучше, чем тебе, и он, этот кто-то, совершенно не скрывает своего благосостояния, ты начинаешь злиться. Злиться на этого человека, на несправедливость, на судьбу, на… Да Бог знает на что еще ты начинаешь злиться! Тебя просто бесит, что кому-то лучше, чем тебе.
За своими размышлениями я не заметила, что уже добрых пять минут таращусь на эту женщину исподлобья. Я не заметила, а вот она… Она сделала сочувственное лицо и спросила:
