В мае необычайно красивые и душистые вечера. Солнце заходит поздно, и в молочных сумерках на город спускается долгожданная прохлада. Идешь с работы и слышишь говор людей, детский смех, ощущаешь густой аромат черемухи. Все буквально пропитано умиротворением и какой-то сладкой истомой.
В тот вечер я очень спешила. У меня был ночной поезд до Питера, и я никак не могла опоздать. Однако, когда, ведомая толпой, я вышла из метро, не удержалась и остановилась на площади. Оттуда открывался замечательный вид на город. Москва медленно погружалась в сумерки, повсюду зажигались фонари и подсветки. Запруженная желтыми такси улица сигналила и медленно ползла под мост. Меня обгоняли люди с чемоданами, туристы громко восторгались и фотографировали Сталинскую высотку. И было в этой суете какое-то странное умиротворение.
Я мотнула головой, отгоняя излишнюю задумчивость, и взглянула на часы. Я опаздывала.
– Черт! – подхватив тяжелый чемодан, я бросилась в вокзал.
Вскочила в поезд всего за пару минут до отправления. Проводница покачала головой и показала, где мое купе. Сегодня я ехала в Питер не развлекаться, а работать, и потому нахально пользовалась тем, что билеты оплачивает работодатель.
– Добрый вечер! – радостно поздоровалась я, отодвинув дверь. В купе было светло. Моим попутчиком оказался худой дедушка в сером костюме. Он сидел на своей полке и читал книгу, рядом на крючке висел светлый плащ и старомодная шляпа. Увидев меня, дедушка встал и пожал мне руку.
– Добрый вечер! – у него был приятный глубокий голос, а руки – шершавые и очень загорелые с большим количеством венок и выпирающими костяшками. Он улыбнулся и седые аккуратные усы качнулись в такт. – Евгений Павлович, геолог.
– Марина, журналист, – отозвалась я. Евгений Павлович указал на столик и предложил мне чаю с бутербродами. Я согласилась. – Весь день ничего не ела!
– У-у! – всплеснул руками Евгений Павлович и принялся разливать чай из термоса. В купе сразу же запахло травами и стало очень уютно. Я стянула плащ, плюхнулась на свою полку и с наслаждением прислонилась спиной к стенке. За весь день я, наверное, ни разу не присела. Евгений Павлович протянул мне бутерброд с колбасой и стакан душистого чая. Я накинулась на еду, как будто была с голодного края! В глазах моего попутчика мелькнули искры смеха, но он дипломатично промолчал и тоже принялся за чай.
