1. Глава 1
Кто из нас не совершал ошибок? Пожалуй, каждый человек на этой Земле что-то в своей жизни однажды сделал не так. Но моя была самой страшной. И не прошло ни дня в моей жизни, чтобы я не сожалела о совершенном. Я отказалась от собственного ребенка. Еще в роддоме, даже не посмотрев на малышку тогда. Да, я была очень юна и глупа. Но это никак не могло послужить мне оправданием.
Я одумалась. Практически сразу. Еще в роддоме. Но было уже поздно. Мне сказали, что моя девочка умерла, выдали справку, сказали номер захоронения. Общего захоронения.
Тогда я совершила вторую ошибку. Настолько отупела от боли, что не рассказала о случившемся никому. Мне было больно, я испугалась. Боялась рассказать всем о том, какая же я эгоистичная дрянь. Винила себя в произошедшем, если бы я была рядом… может, ничего и не случилось бы.
Мне тогда даже в голову не пришло, насколько все было странно и подозрительно. Возможно, обратись я тогда за помощью к мужу сестры, он разобрался бы во всем, понял бы… Но я предпочла утонуть в своем горе и отвращении к себе.
— У тебя есть десять минут, — раздалось сухое приветствие моего бывшего, и он плавно опустился на диванчик напротив меня.
— Я и за пять управлюсь, — глухо проговорила, внимательно его рассматривая. Не замечая ничего нового.
Он повзрослел. И уже давно. Нам невольно приходилось сталкиваться. Моя старшая сестра вышла замуж за его отца, а потому не желая того и мы с ним как бы породнились, только, напротив, стали еще дальше друг от друга.
— И?
Рома сжал ладони в замок и положил руки на стол, всем своим видом показывая, что не собирается заказывать себе даже воды, хотя бы для приличия. Да, семь лет мы общались очень натянуто, а последние пару месяцев так и вовсе никак. У него скоро будет свадьба, а я… Я все еще не могла простить себя и… Сознаться.
Я на мгновение отвела взгляд, часто заморгав, прогоняя слезы, просящиеся сорваться с глаз. Больно прикусила щеку изнутри. Я должна решиться и все рассказать. Больше не важно, что обо мне все подумают. Сейчас, когда моей Машеньке нужна помощь, а мне больше не восемнадцать и я не обиженный подросток, лелеющий свое разбитое сердце, словно важнее него ничего нет на всем белом свете.
