Таяна
– Вижу-у-у! Я все вижу-у-у! – заунывным голосом, копируя древнего призрака нашего родового поместья, протянула я, прикрыв глаза и наблюдая из-под ресниц за сверх меры возбужденной террой Воткер.
– Что?! Что вы видите?! – подпрыгивала от нетерпения сама терра, бросая взгляды то на меня, то на разложенные на столе старые, принадлежавшие еще моей пра-пра-прабабке, карты.
Хотелось сказать – вижу, что этот фасон и цвет платья делает ее похожей на поросенка в рюшах, но я выдержала драматическую паузу и ответила тем же заунывным голосом:
– Вижу, что скоро ваша любовь придет к вам.
– Я так и знала! – воскликнула терра Воткер, хлопнув в ладоши и подпрыгнув на месте. – Он меня любит! Точно любит!
В тот же миг по комнате разнеслась очередная волна выедающего глаза аромата ее парфюма, видимо, предназначенного для того, чтобы привлечь эрра Копера. Но на деле привлекало это амбре исключительно мух, иногда еще и ос.
– Мы же будем с ним вместе? – не унималась клиентка, уставившись на карты так, словно они сейчас сами с ней заговорят.
«Если выбросишь этот парфюм и убьешь своего модиста!» – просилось на язык. А еще парикмахера, так испоганившего шикарные золотые волосы нелепыми локонами и средством, склеившим их навечно.
– Да! – величественно кивнула я, но не успела терра завизжать от переполнявшего ее восторга, спустила с небес на землю: – Но я вижу соперницу. Темноволосую женщину в черных платьях!
О любовном треугольнике Воткер-Копер-Шульц знал весь город. Дело в том, что терра Воткер была безнадежно влюблена в эрра Копера, всячески пыталась обратить его внимание на себя: подливала приворотные зелья, часто своего же производства, отчего бедный эрр страдал, но не любовной горячкой, а несварением; выбрасывала бешеные деньги на парфюмы с тайным ингредиентом и довела до нервного тика всех гадалок, астрологов и нумерологов города. Но крепость под названием «эрр Копер» не сдавалась. В первую очередь потому, что через забор от него жила молодая вдова тарра Шульц. И у нее были более приземленные и действенные способы удержать мужчину подле себя. Общество жутко осуждало ее. Шепталось за ее спиной. Награждало полными презрения взглядами. А как по мне, мужская половина общества ее просто желала, а женская – завидовала. Потому как тарра могла себе позволить все то, что приличной замужней женщине или незамужней терре было категорически непозволительно.
