Панин выдернул весла из уключин и потянул к себе парус, навернутый на сложенные вместе гик и реёк. Алёнка сползла с кормовой банки и, перебирая руками по бортам (лодка все-таки была довольно валкая), пошла к нему на помощь.
Как все потом случилось, Панин так и не понял. Он отвлекся буквально на несколько секунд, крепя к рейку свисавшую с мачты гардель. Лодка неожиданно резко накренилась, раздался несильный всплеск и еще какой-то звук, похожий на сдавленное короткое «ах!». Панин вскинул голову, Алёнки в лодке не было. За корму уходили разбегающиеся по воде круги. Не успев ничего подумать, прямо из положения «сидя на банке» Панин вывалился за борт и тут же нырнул, открыв под водой глаза. Он даже не заметил охватившего его стылого холода. Слава Богу, Алёнка была рядом. Она даже слабо шевелила руками и ногами, стремясь к поверхности. Но, видно, падение было столь неожиданным, что она хлебнула воды на вдохе при попытке крикнуть и, если бы не реакция Панина, все могло закончиться довольно быстро и печально.
Панин схватил девушку за ворот сорочки и резко потянул вверх. Алёнка инстинктивно вцепилась в его руку, но в отличие от того парня на Шексне не стала хватать спасителя за плечи и лезть на голову. Видно, инстинкт инстинкту все-таки рознь. Панин вынырнул, вытащив Алёнку на поверхность. Та зашлась судорожным кашлем, перемежаемым рвотными спазмами. Глаза ее расширились, словно она только сейчас осознала случившееся. В них плескались, смешавшись, ужас и надежда.
Панин притянул ее поближе и огляделся, ища лодку. Та успела отдалиться метров на пять и тихо плыла по течению, даже не покачиваясь, хотя мелкие волночки от поднявшегося ветра по очереди плескали о борта. Панин перевернулся на бок и широко загреб правой рукой, левой прижимая к себе не перестающую кашлять Алёнку. Холод уже давал о себе знать, руки чувствительно подмерзали.
- Еще судороги не хватало, - подумал Панин, энергично работая рукой и ногами.
Лодка, между тем приблизилась, и он ухватился за борт, отдыхая. И только он собрался подтянуться, как правую ногу охватила жуткая боль и она, скрючившись, отказалась повиноваться.
