1. Пролог
Снежинка
Мышцы ног сводит от долгого бега, а дыхание вырывается из груди с хрипом. Ледяной воздух пробрался под одежду и, кажется, полностью наполнил мои лёгкие. Лишь достигнув двери своего подъезда, я остановилась и перевела дыхание. Упёрлась ладонями в колени и попыталась унять колотящееся и грозящее выскочить через глотку сердце.
Чуть отдышавшись, выпрямилась и направилась в подъезд, окинув взглядом пустынную улицу и убедившись, что за мной никто не последовал. В нос тут же ударил запах еды и чьих-то духов. На какое-то мгновение почудилось, что я чувствую такой родной и любимый запах Игната. Мотнула головой и сцепила зубы, убеждая себя, что мне только померещилось.
Дверь захлопнулась, и подъезд погрузился в кромешную тьму. Настолько темно, что даже не видно лестницу. Рукой стала шарить по стене, пытаясь нащупать выключатель. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и размеренно дышащее. Взвизгнув от страха, отскочила в сторону на полметра, прижав руки к груди и пытаясь унять безумный стук сердца.
— Кто здесь? — дрожащим голосом поинтересовалась я, до боли напрягая глаза и вглядываясь в темноту. Ни зги не видно. Только от напряжения заболели глаза.
— Ты даже не поздоровалась со мной, Снежинка, — даже не видя обладателя этого голоса, я прекрасно знаю, кому он принадлежит. Дёргаюсь вновь, но уже совершенно от других эмоций. От стыда, отчаяния и боли. Молчу и стараюсь дышать через раз. Слепо рукой шарю в пространстве, надеясь найти поручень и не заметно ускользнуть наверх. Но руку перехватывают и сжимают в горячей ладони. — Даже не поздороваешься с давним другом? — горячие губы клеймят ладонь. Оставляют следы размером с теннисный мячик. И выжигают дыру в душе размером со Вселенную.
— Здравствуй, Игнат, — я поворачиваю голову туда, где по моим предположениям стоит парень. В тот же миг чувствую, как лица касается его дыхание. С запахом мятных конфет. Его любимые леденцы с детства. Сглатываю тяжело и губу прикусываю до боли, чувствуя, как внутренности раздирает от боли. Я знаю о нём всё. Каждую мелочь. Даже покупала себе такой же гель для душа, чтобы представлять, что Игнат рядом. — Теперь я могу идти?