—По-о-о-ра-а вставать, засранец. – С диким удовольствием отправляю целый галлон ледяной воды на сладко спящего мужа.
Дотащить алюминиевый таз до комнаты было не просто, но, определенно, того стоило. Наблюдать за тем, как Соколовский подскакивает на постели, ударяясь об алюминиевое дно – сплошное наслаждение.
Меня просто разрывает от радости, и даже перекошенная злобой физиономия моего ненаглядного не заставит прекратить хохотать.
Он заслужил такое доброе утро!
Ибо не фиг было шляться где-то до пяти утра, а потом приходить домой в полном неадеквате и заваливаться спать в мою постель.
–Ты совсем дура?! Какого черта творишь?! – орет Виктор, обтираясь моим шелковым халатом.
Теперь придется его выкинуть. Сама виновата. Нужно было спрятать, пока он спал. Мало ли.
–И тебе доброе утро. – Продолжаю довольно улыбаться, размахивая пустым тазиком. —Скажи же, освежает? Теперь ты точно не проспишь обед у родителей.
–Ну все, ненормальная, ты меня достала. – Не знаю, что я сказала не так, но он словно с цепи сорвался. Швырнул халат на пол и кинулся в мою сторону. —Сейчас я тебя научу, как вести себя с мужем.
Точно понимаю, что он вовсе не шутит. Бросаю в него таз и с диким воплем бегу в сторону ванной. Мне не хватает жалкой секунды, чтобы повернуть замок, когда Соколовский оказывается рядом. В то же мгновение, сильные руки обхватывают мою талию и прижимают спиной к стене.
Наши глаза встречаются, дыхание сбито, маленькая капля воды срывается с его волос и падает на щеку. Медленно сползает к его губам, которые шепчут всего одно слово:
–Попалась…
ВИКТОР
Это шутка такая?
Отец не мог говорить серьезно. Мы же не в девятнадцатом веке живём, в конце концов. Что за абсурд?
Смотрю на маму, ища на ее лице подтверждение того, что это все чушь собачья, но ничего подобного я там не вижу. Мама смотрит с сожалением, но очень твердо. Она полностью поддерживает идею отца. Впрочем, как и всегда.
Я никогда не видел, чтобы эти двое спорили хоть по какому-то поводу. А если и делали это, то всегда за закрытыми дверями. Нам – детям их ссор никогда видеть не доводилось. Наоборот, мы видели лишь то, что любое их решение – это обоюдное согласие.
