Им было по шестнадцать лет, когда Владимир познакомился с Леркой в «Клубе парашютистов». Он мечтал стать десантником, чтобы попасть на войну в какую-нибудь горячую точку, а она была взбалмошным «Игристым Шампанским» шестнадцатилетней выдержки, вырвавшейся на свободу из крепко запечатанной родителями «бутылки».
Эта рыжая, усыпанная веснушками, словно брызгами того самого шампанского, шабутная пацанка (которую все ребята по-свойски звали ВАЛЕРКОЙ) с короткими, торчащими в разные стороны косичками, с бездонными, как небо, голубыми глазами, подобно сравниваемому с ней алкогольному напитку, веселила всех окружающих своими шутками, заражала своей тягой к приключениям, поражала своим бесстрашием. Она была для окружающих ПРАЗДНИКОМ, душой компании, заводилой, за которой любой готов был лететь с парашютным ранцем за спиной хоть на край света! Но ближе всех, она подпускала к себе только Владимира.
С самого первого дня их знакомства Валерка оказала Владимиру какое-то особенное, чуть большее, чем к остальным, доверие, а он изо всех сил старался это доверие оправдать и, вопреки всем, нежно называл её ЛЕРКОЙ. Они оба, сразу, почувствовали друг в друге родственную душу, и незаметно для себя (но очевидно для окружающих) стали лучшими друзьями. Друзьями – «не разлей вода», «не раздуй ветер».
У них были одинаковые вкусы во всём. Они обожали жареный хрустящий картофель фри, горячие роллы и холодный молочный ванильный коктейль. Они слушали одну и ту же музыку и говорили на одном языке, понимая друг друга с полуслова. А самое главное, они чувствовали одинаковое притяжение к небу. Не ЛЮБОВЬ к небу, как к хобби и любимому делу, а именно ПРИТЯЖЕНИЕ. И в отличие от других парашютистов, их тянуло не к Земле, а к Луне.
С каждым новым прыжком, им хотелось поднимать «планку» и подниматься на самолёте всё выше и выше. Парить в облаках (не раскрывая парашют) всё дольше и дольше. А расправив над собой белоснежные купола парашютных парусов, как можно медленнее плыть по небу, чтобы «отрезвляющая» их, с каждым приближающимся к земле метром, угасающая эйфория не «выдыхалась» так быстро.
