Пролог, в котором герой бинарно сквернословит
«Закат. Второй за крушение.
Если размышлять сухими цифрами, будет меньше драмы. Итак, сорок миль до удара о землю. Пять веков жизни – арахниду на жало».
Толчок, противоударная консоль бьет в затылок.
«1000000110101011…! Она здесь правда для этого? Лютая имперская инженерия… Продолжаем. Тысяча лет кровопролития за передел вселенной. Она ведь бесконечная: могли воевать в любую сторону. Нет, решили принести жертву самой безнадежной галактике».
Свист и скрежет: отрывается и горит в атмосфере кусок обшивки.
«Невпопад во мне щелкнул Второй закон. И кто я теперь, получается, – предатель? Я теперь, получается, идиот. Ну же, милорд, еще меньше драмы…»
Штурвал вибрирует так, что грозит оторвать руки. Но отпускать нельзя.
«У них ведь не выйдет собрать меня заново – их биоинженеры только вылезают из пещер. Если и отличат мои органы от деталей истребителя, приладят их на изоленту, клей и гвозди. Значит, терять нечего, и можно рискнуть. Хотя, признаться, высший пилотаж – это не про меня. Двенадцать миль… Одиннадцать… Я что, на самом деле в последние секунды жизни считаю мили?»
* * *
Эйден пропустил третий сеанс искусственного заката над Браной и отключил ракетные тормоза. Намертво сцепленные, крейсер и бриг ухнули вниз, отчего человек должен был сразу потерять сознание. Если был в нем до этого. На связь противник больше не выходил. Оно и к лучшему: не будет дергаться и не помешает маневрировать. Ничего, Эйден выкрутится за двоих.
Впереди показалась широкая водная гладь – море, единственное на Бране. Его-то он и искал, наворачивая круги над планетой. Теперь дело техники. Или удачи. Он покрутил кораблями в поисках не слишком крутого песчаного берега, хотя на той скорости, что несла их к поверхности, это было невероятно сложно. Но запускать торможение было рано – слишком далеко от суши. Нырять в море опасно, а если включать да выключать двигатель… Даже его мозг не выдержит таких перегрузок – вниз их тянула масса двух звездолетов.
