Все адски болит.
Легкие горят, мышцы ноют от столь интенсивного бега в такую рань, но, учитывая, что за нами на всех парах мчится джип, остановиться мы не можем. Фары черного монстра вспыхивают где-то позади, и мы с братьями сворачиваем на боковую улицу, отчаянно пытаясь скрыться.
В столь ранний час единственные звуки на мелких тропках – наше тяжелое дыхание и стук ног по бетону, но сейчас это даже близко не утешает. Кто-то может выскочить из тени и перехватить нас, а мы понятия не имеем, где реально находимся и куда держим путь.
Нуэво-Ларедо – городок не такой уж большой, но дома тут повсюду, и никто из нас не знаком с этим районом достаточно для того, чтобы ориентироваться или понимать, куда мы вообще бежим. У меня мелькает мысль, что, может, джип хочет загнать нас в какую-то ловушку, но я отбрасываю эту мысль, прежде чем она успевает укорениться. Сейчас это не имеет особого значения. Нам просто нужно двигаться и пытаться преодолеть это дерьмо.
Двигатель джипа ревет у нас за спиной, и мы ускоряемся, пользуясь тем, что пешком передвигаемся проворнее, чем парни на джипе. Но все равно они чертовски близко.
– Да твою мать! – с чувством ругаюсь я, когда несколько минут спустя мы снова выбегаем на главную дорогу. – Пошла ты на хрен, Оливия!
Если бы кто-то из жителей прямо сейчас выглянул из окна, то увидел бы четверку безумцев, в предрассветные часы несущихся по улицам и пытающихся скрыться от джипа, который их преследует.
Часть меня надеется, что в этом джипе сидит сама Оливия, и я смогу ударить старуху прямо по ее самодовольной физиономии, если представится такая возможность.
Как только мы останавливаемся, чтобы оглядеться, снова вспыхивают фары. Я не знаю, как, черт возьми, джип двигается так быстро, но он снова оказывается прямо за нами, ослепляя нас ярким светом.
Уиллоу ахает, и, прежде чем я успеваю обернуться и посмотреть, в чем дело, мы снова трогаемся в путь. Вик хватает ее за руку и тащит. Мы ныряем в другой переулок, несясь так быстро, как только можем.
