В большое окно просторной «сталинской» квартиры с высокими потолками ворвались ослепляющие, режущие глаза лучи солнечного света. Своим ярким сиянием лучи озарили старые кресла и продавленный диванчик в огромной комнате, неожиданно высветив клубы пыли, вьющейся в воздухе серебряными снежинками.
Марина с огорчением отметила, что яркий свет совершенно некстати выявил невесомые и невидимые пылинки. Ведь они были совершенно незаметными вчера, когда она вылизывала квартиру до блеска. Сегодня пыль вносила в безмятежно приподнятое настроение нотки смутного беспокойства и тревоги.
Тревога объяснялась просто – через полчаса в гости должен заглянуть красавчик Артур с восхитительными черными глазами и такими же черными правильно очерченными бровями, выделяющими его огромные сияющие глаза на смуглом загорелом лице.
Артур как будто сошел с картинки модного мужского журнала, широкоплечий и стройный, как статуя Давида, греческого бога Аполлона, или как симбиоз Алена Делона и Тома Круза в молодости.
Но главным в Артуре было не это – его широкие плечи означали для Марины то, чего ей так не хватало, – защиту и опору.
Она бы никогда не обратила на него внимания – мало ли кругом гламурных красавчиков, влюбленных в собственную картинную внешность, но оказалось, что, кроме неземной красоты, у Артура масса других неоспоримых достоинств.
Он больше молчал, чем говорил, любил внимательно слушать, и в целом, относился к Марине ласково и нежно, любил ее со всеми тараканами и приложением в виде брата-тюремщика.
Он часто напоминал ей отца, так же нежно и внимательно выслушивающего часами все ее детские глупости. Папа всегда слушал, улыбался доброй улыбкой и обнимал ее своими огромными мускулистыми и сильными руками.
С Артуром они встретились дождливым вечером в старом московском скверике рядом с домом Марины, когда она, выйдя в магазин за хлебом, присела на скамейку и задумалась о своей беспросветной жизни. Как это часто случалось, слезы потекли у нее по щекам в такт льющимся струйкам моросящего грибного весеннего дождика, сливаясь с прозрачными ручьями. Дождь давал Марине возможность скрыть от окружающих свои печали и беды.
