Так плохо ему не было давно. Конечно, с момента расставания с Леной он нажирался не раз. Но чтобы так… Казалось, даже мысли в его голове были настолько материальны, что любым своим движением вызывали боль в черепной коробке. Нет-нет, не в мозгу. Мозгами это, сука, уже не назовешь.
Вдруг подумалось о самоубийстве. Эта идея была так привлекательна, что на мгновение Андрею полегчало. И, наверное, он осуществил бы задуманное, только организм отказывался двигаться в принципе. Хотя самоубийство казалось реальным выходом в этой затянувшейся борьбе, которую язык не поворачивался назвать жизнью.
Да, все-таки мысли материальны. Андрею и в самом деле стало немного лучше. Он полежал еще немного, стараясь не думать о вчерашнем. Но это старание привело ровно к обратному результату. «Позорище», – промелькнуло в его голове. И Андрей резко сел.
Дальше произошло то, чего и следовало ожидать. Ему поплохело. Он снова лег. Причем сделал это не менее резко, чем сел. И теперь даже хрупкий баланс был недостижим. Почувствовав, что вот-вот переблюется, Андрей перевернулся на живот и свесился с кровати. Вонючая жижа с отвратительными шлепками расползалась перед его налитыми кровью глазами. В голове стучало со страшной силой, а позывы были крайне болезненны. Наконец мерзкие конвульсии прекратились. Андрей перекатился обратно.
Он некоторое время обессиленно лежал на спине. Потом, как показалось, впал в забытье. Наверное, даже уснул. Что с ним редко бывало на спине при нормальных условиях. Как бы ему ни хотелось спать, он никогда не мог уснуть, лежа на спине. Только на животе или на боку.
Очнувшись, Андрей решил отказаться от экспериментов. Да и вообще для геройства не было сил. Он просто лежал с открытыми глазами. Ему стало заметно лучше. Мысли блуждали.
За окном бодро светило солнце. Гул машин не прекращался ни на секунду. Где-то внизу, на детской площадке, смеялись дети. Одним словом, был прекрасный июльский денек. Правда, праздник жизни настроения Андрею не добавлял. Наоборот, все это деловитое движение за окном навевало на него еще большую тоску. Он чувствовал себя выброшенным из этого суетливого мира под сверкающим солнцем. Как какой-то жалкий вампир.
