О своем поступке я не пожалела ни разу.
Разве что вот в такие моменты, когда девочки задавали вопросы.
Разве могла я открыть им правду?
Пока близняшки слишком малы, чтобы понять все это. Потом, когда станут достаточно взрослыми, я непременно расскажу им все и буду надеяться, не осудят.
А пока…
— Если ваш папа сумеет вырваться со службы, то непременно приедет, — пообещала я, украдкой смахивая слезу. — Но помните, это не обещание.
К собственному стыду, я лгала дочерям. Говорила, будто их папа ― секретный агент, который выполняет очень важную и ответственную работу. Защищает всех нас от беды.
А что еще мне оставалось?
В отдаленном селе, где так сильны предрассудки, я не могла поступить иначе. На меня, одинокую девушку двадцати восьми лет с двумя детьми, и без того смотрели косо. Если бы не работа, уверена, вообще обходили стороной, как непорядочную. Но к косым взглядам в свой адрес я привыкла. А вот девочек… Дать их в обиду я не могла, оттого и придумала эту ложь про их отца. Надеялась, они примут как данность то, что ему запрещено с нами видеться.
А они все ждали и надеялись…
Вспоминая об этом, я шла по темной улице. Опять какие-то хулиганы разбили фонарь, и чем он им все время мешает? Детский садик был уже виден, я не дошла до него буквально пару метров, когда возле меня на обочине остановилась машина.
От неожиданности я подскочила, одной рукой крепче вцепилась в сумку с деньгами и документами, а второй — прижала к боку коробку с детскими подарками.
— Гуляешь? — Тонированное стекло внедорожника плавно опустилось, являя свету полнощекое лицо Федора Грибова. — Не страшно тебе одной, куколка?
Вообще-то не было страшно до того как появился он. Федор Грибов — главная достопримечательность нашего села. И мой личный триггер.
Крупный фермер, Федор, имел роскошный дом, автомобиль, деньги. При этом он считал, будто все кругом ему должны и даже обязаны. Наверное, все дело в том, что многие односельчане надеялись получить работу в его хозяйстве, а потому превозносили чуть ли не как бога. Вот он и расслабился, точнее оборзел. Вел себя откровенно хамски, грубил и смотрел на всех сверху вниз. И это при его-то небольшом росте.