Искусственную инсеминацию делали там-же в ее клинике, причем тайно и очень аккуратно, исходя из того, что мужчин у меня до этого не было.
Учитывая тот факт, что в итоге мне пришлось делать кесарево, могу себя причислить к деве, прошедшей через непорочное зачатие. Тихо хихикаю от своих мыслей, вспоминая вчерашнюю реакцию Мирона на мою кх-м «целостность».
Тетка меня даже по своим знакомым психологам таскала, чтоб помочь не съехать кукушкой от последствий преследования Кирилла, а после родов чуть меня в дурку не упекла. С ее слов, для подстраховки от возможной послеродовой депрессии.
Тут я, конечно, встала в позу, и на уговоры тетки не поддалась. На руках был новорожденный сын, которого я обожала с первых мгновений, и на мой взгляд он был лучшим лекарством от всех болезней и стрессов.
Как раз в нем я и нашла стимул и силы не опустить руки, а развиваться, учиться и планировать дальнейшую жизнь. Мой сынок, изначально казавшийся чем-то эфемерным, покорил мое сердце, и я была готова на все чтобы дать ему не только любовь, но и все блага, которых возможно у меня никогда не было.
– Завтрак в постель, – раздается бархатный голос Мирона и я, не успев стереть с лица задумчивое выражения лица, поворачиваюсь к двери.
Мирон заносит в комнату большой, загруженный всякой всячиной поднос, и ногой прикрывает дверь.
Перемещаюсь к изголовью кровати, стягивая на груди все еще распахнутый халат. Это сколько я провалялась в нирване чувств и мыслей, пока он успел приготовить завтрак?
Подходит к кровати, устраивая поднос на краю, и наклоняется, чтобы очередной раз поцеловать меня. Губы опухли и даже немного болят от того, сколько мы целовались за последние неполные сутки, но я тянусь с улыбкой к моему мужчине. О как! Мой мужчина! Звучит для меня по-новому, но очень приятно.
Мирон садится на кровать, опираясь спиной в изголовье, притягивает меня к себе и улыбаясь подает мне тарелку с ароматным омлетом с кусочками бекона и хрустящим тостом на краю.
С удовольствием набрасываюсь на еду, пока не замечаю, что он наблюдает за мной с умилением.
– Ты не будешь завтракать? – интересуюсь смущенно.