Спустя годы после того разоряющего безумия я пыталась заново упорядочить дни. Плата за жильё, обязательный завтрак и желательный обед, немного развлечений и лекарства, сшивающие воспоминания воедино. Готова была заливать молоком по утрам все высыпанные в тарелку таблетки. Если бы такой порцией можно было разом заполнить каждый пробел повреждённой памяти, придать цвет тусклым фрагментам прошлого, похожего на путаницу невнятных кадров неразгаданного кино. Автомобильная авария чуть не выжгла меня из жизни. Выкарабкавшись, я согласилась на курс реабилитации. Не хотела неожиданных сюрпризов от треснутой памяти и прочих остаточных симптомов черепно-мозговой травмы. С удавкой алкогольной зависимости и букетом возможных расстройств у меня неизбежно возникли бы серьёзные проблемы. И я вернулась из мира беспорядков и хронической тошноты. Добрела до выхода. У меня осталось важное незавершённое дело, и, несмотря на долги, гонявшие по всем выгребным ямам Лондона, я соглашаюсь вернуть только один…
Моё полное имя Эллетра Вивьен Энри. Я исчертила этими словами несколько рваных листочков и прилепила ко всем зеркалам, расставленным в крошечной комнате подобно тому, как люди обычно выставляют напоказ фотографии своих близких в ярких рамках. У меня не было тогда никаких бумажных фотографий, даже собственных. Только снимки с каких-то шумных вечеринок или прогулок хранились в мобильном телефоне. А расклеивание бумажек с именем – хрупкий отголосок терапии. Отпечаток привычки. Нас учили принимать себя без остатка, не отворачиваться от несовершенств, недостатков и сожалений. Каждая буква как струна, создающая неповторимость музыки нового дня. Каждая буква – источник сил и знак, которым высечена правда о нас самих. Я так больше не делаю, но курс реабилитации требовал повторения причудливого ритуала: передвигаться по комнате, подглядывать за испуганным, мрачным отражением, скачущим по пыльному полотну зеркал. Не убегать от себя. Не прятаться от реальности. И во время перерождения я то недоумённо и пристально, то с ужасом и отвращением рассматривала нелепые черты, словно пытаясь их заново узнать, вколотить в память. Следуя шаг за шагом к выздоровлению, изучала себя, как загадочного чужака, потерявшегося в четырёх стенах. Так нам говорили: разыграйте знакомство с собой, опишите внешность, присмотритесь к деталям. И я вглядывалась в отражение. Слегка грубоватой формы лицо с жёсткой линией подбородка. Блёклые длинные ресницы. В карих глазах застыла мучительная тоска. Тень несбывшегося и отвергнутого. В форме крупных губ я видела отпечаток нарушенной гармонии.