В двадцать три года Настя уже успела поработать в трех банках, двух рекламных агентствах и одной юридической фирме. Корпоративный мир стелил перед ней красную дорожку, но ноги отказывались по ней идти. Её резюме выглядело как путеводитель по офисным центрам Москвы, а душа напоминала запертую в пластиковом контейнере орхидею.
– Может, это я дефектная? – спрашивала она у своего отражения, пока очередной начальник объяснял, какие перспективы её ждут через пять лет рутины.
Четвертого июня, в день своего увольнения из консалтинговой компании, Настя опоздала на совещание на семнадцать минут. Не потому, что застряла в пробке или проспала. Она просто остановилась у цветочного киоска на углу и не могла оторваться от пышных пионов, которые, казалось, смотрели на неё с большим пониманием, чем все HR-директора вместе взятые.
– Девушка, вы берете или просто так стоите? – спросил пожилой продавец.
Настя купила весь букет, отдав половину зарплаты. И впервые за долгие месяцы почувствовала себя счастливой.
– Я увольняюсь, – сказала она, войдя в кабинет с пионами вместо папки с отчетами.
Все решили, что у неё нервный срыв. Мать назвала это четвертьвековым кризисом, подруги – спонтанным выгоранием, а бывший парень, с которым они расстались после её отказа переехать поближе к его новому перспективному месту работы, просто покрутил пальцем у виска в Zoom-звонке.
Две недели Настя лежала на диване, заказывала еду из разных ресторанов и смотрела документальные фильмы о природе. Её квартира-студия постепенно превращалась в оранжерею – цветы стали единственной статьей расходов, которую она не собиралась урезать.
– Вы так часто к нам заходите, – сказала однажды девушка из цветочного магазина в соседнем доме. – Может, вам скидочную карту оформить?
– Может, лучше меня на работу возьмёте? – неожиданно для себя выпалила Настя.
