Как то зимой пустил зажиточный крестьянин в свой дом дряхлую старушку переночевать: на богомолье к святым местам шла, до не поспела засветло. Вот ночь в дороге-то и застала. Приветили богомолку ласково, как водится: в баньке попарили, накормили да за разговоры сели. Дочь хозяина присела за прялку, а старушка рядом примостилась. Да не больно о себе рассказывала, а все молодушку расхваливала: и пригожа де она, и мастерица, и коса девичья-краса до пят… .
– О т женихов, поди, совсефм отбоя нет? – спрашивает.
– Да нет – говорит девица, – заигрывать заигрывают многие, а вот сватов засылать не торопятся.
– Горе мне с ней, – пожаловался отец, – не ровен час вековухой останется.
– Уж и не знаю за что мне наказание такое! – заплакала навзрыд красавица, – приданное я давно соткала и расшила, да и батюшка меня не нищей выдает: и надел земли и покос и коров и баранов и амбар зерна, да пай в маслобойне, а нет их женихов-то.
– На все причина должна быть, покачала головой гостья, – покажи-ка мне, то, что в приданное себе расшила.
– Да вот, поглядите бабушка, все с любовью и старанием. Лен растила, чесала, трепала кудель льняную напряла, с любовью и песней соткала и даже узоры для расшива сама придумала.
Дивится старушка и правда мастерица знатная: залюбовалась гостья на работу. Ох! А Кичка-то жемчугами да золотом шитая и узор замысловатый – впору царице носить.
