Было очень тревожно. На улице слышался то грохот строевого марша, то лошадиное ржание, то барабанная дробь ног, бегущих по брусчатке. Все эти хаотичные звуки были упорядочены ритмичным стуком открытой рамы, хлопающей на ветру, и звучали как музыка этого непонятного нового времени. После вчерашнего утра, когда неизвестные ворвались к ним в квартиру с требованием срочно ее освободить, пытаясь описывать имущество, начало казаться, что сквозняк и страх проник не только в их дом, но и пронизал их до самых костей. Хотелось бежать, бежать далеко отсюда.
– Да закройте вы, наконец, окно! Холодно же! – прокричала Юлия, безуспешно пыталась застегнуть маленький чемоданчик, в который она сложила все самое необходимое в дорогу.
– Дорогая, что ты так много взяла? Я говорила – только самые нужные вещи! Все основное уже упаковано. Места нет. Нужно торопиться! – только Юлия могла понять по тону голоса, что матушка гневается, а для всех остальных ее раздражение оставалось незаметным.
– Я сейчас помогу! – широко распахнув пасть чемодана, мама вываливала все его содержимое на кровать. – Да, одежда нужна. Но письма придется оставить… А шкатулка?! Ты же знала, что с ней нужно делать! Мы же вчера все припрятали в подвале до возвращения!
– Письма не оставлю, это от Жоржа! Лучше вообще не поеду, останусь здесь его ждать! – горестно ломая длинные белые пальцы, сопротивлялась дочь.
Елена Львовна Бельская завернула шкатулку в газету со стола и туго перевязала ее бечевкой. После этого, она стала судорожно оглядывать комнату, ища укромное место. Носком туфельки она судорожно пыталась ковырять паркет, потом постучала по стене, рассеянно заглянула под кровать, на которой вся постель была сбита и простыня висела до пола – так и не нашла, куда спрятать шкатулку.
– Маман, я знаю, куда можно спрятать! – она вспомнила, как они с братом Павлом в детстве раскуривали трубку папы в каминную вытяжку, закрытую латунной дверцей, и потом, услышав шаги мамА в коридоре, там и спрятали ее. Юлия хорошо помнила, как трубка провалилась в какую-то полость, и ей пришлось перепачкать все пальцы золой, чтобы достать ее оттуда. Зола и паутина – все это ей казалось очень страшным, но страшнее был гнев отца, поэтому набрав под ногти грязи, она нашла трубку и, вместе с младшим Павлом, они вернули ее на место. Ей стало грустно. Как это было давно! А сейчас и Павел и Жорж воюют за царя и отечество где-то далеко, в грязи и холоде.
