– На этот раз, Лялька, ты сама ко мне пришла, – от его жесткого и нетерпеливого голоса я вздрогнула. – Короче, заканчивай ломать комедию, ты тратишь мое драгоценное время. Очевидно, ты ни на что не способна. Тем более, теперь ты – подпорченный товар, – напомнил, указывая на мою щеку. – Зачем мне изуродованная кукла?
Ухмыльнулся, подлив масла в огонь. Я и так на иголках из-за наспех принятого решения. Нелегко вот так по щелчку пальцев забыть о принципах и добровольно отдать себя в руки хозяина. Не такой жизни хотела для себя, но отчим не оставил мне выбора: или муки в лапах жесткого тирана, или смерть. Или быть куклой другого более влиятельного авторитета. Меня знобило каждый раз, когда алчная морда отчима появлялась перед глазами. Продал меня, как какую-то китайскую безделушку! Из-за него мне приходится унижаться и ползать на коленях перед другим бандитом в надежде на кров и защиту. На спасение. Из двух зол выбирают меньшее, но правильный ли я сделала выбор?
Давай же, Ева, ты сможешь! Забудь все, что связанно с матерью, это в прошлом. Ноги одеревенели, я не смогла сделать шаг, так и стояла посреди кабинета, как вкопанная.
Мужчина удерживал мой затравленный взгляд несколько мгновений, затем с раздражением хмыкнул. Он уже постепенно начинал терять всякий интерес и с большей охотой разглядывал свои начищенные до блеска туфли.
– Лялька, ты начинаешь бесить, – зверь недовольно поджал губы. – Мне неинтересно принуждать тебя, срывать одежду, насиловать, – внезапно его голос стал скучающим. – Мне нужна баба, которая с охотой раздвинет ноги и будет стонать, как шлюшка, от удовольствия. Я получаю от этого кайф, понимаешь? Зависим похлеще, чем от наркоты.
Вся моя былая уверенность в одно мгновение исчезла, но на месте удержал страх. Кислый привкус застрял во рту, а гнилые слова отчима снова ворвались в подсознание и подтолкнули к действию.
– Я все сделаю! – резко выпалила, боясь, что могу передумать в любой момент. – Не гони меня, прошу!
На ватных ногах подошла и опустилась на колени перед мощным зверем, склонила голову. Высокий и широкоплечий, он мог одним взмахом руки переломить меня, как соломинку. Но не делал этого, ждал.
