Волны мерно и лениво, будто спросонья, бились о причальную стенку, вдоль которой были пришвартованы парусные яхты и моторные катера. Суда тихо покачивались с боку на бок, словно колыбели, качаемые невидимой рукой. Старик сторож частного яхт-клуба мутными от внезапно и грубо прерванного сна глазами смотрел, как от причала отходит яхта с надписью на борту «Кичатов», и презрительно кривил тонкие иссохшие губы. За штурвалом яхты стоял крепкий коренастый мужчина, уверенные и скупые движения которого выдавали бывалого моряка, несомненно, привычного к морской качке. Однако щегольская капитанская фуражка на его голове, одетая слегка набекрень, придавала ему вид человека, старательно играющего роль старого морского волка, чтобы произвести впечатление на окружающих. Видимо, именно это и вызывало презрение старика, к тому же недовольного тем, что его разбудили в столь ранний час. Однако он скрыл своё раздражение и хриплым голосом заядлого курильщика произнёс:
– Андрей Олегович, зря вы это надумали! Ветер поднимается. Будет шторм.
Вместо ответа мужчина помахал ему рукой, прощаясь. Было непонятно, услышал ли он предостережение. Старик хотел ещё что-то крикнуть, но внезапно закашлялся, скривившись от боли в груди, и передумал. Звуки его слабого голоса относило дующим с моря бризом, и он решил не тратить своих сил понапрасну, пытаясь удержать владельца яхты от безрассудного, с его точки зрения, поступка. Тем более, насколько он знал Кичатова, это было бесполезно. Если тому взбрело что-то в голову, то отговаривать его было бессмысленно. Это было известно всем, кто когда-либо имел дело с этим крупным рыбопромышленником, некогда простым рыбаком, но сумевшим заработать столько денег, чтобы не считаться ни с кем и ни с чем, кроме собственных капризов. Старик сторож кое-что слышал об этом, как и все жители побережья, а потому не питал к Кичатову ни уважения, ни добрых чувств. Поэтому и сейчас он не стал настаивать, а безучастно наблюдал за тем, как яхта выходит из прибрежной акватории в открытое море, постепенно уменьшаясь в размере до чёрной точки, а вскоре став совсем невидимой. После этого старик вернулся в свою сторожевую будку и безмятежно заснул, ни о чём не беспокоясь, как любой человек, смирившийся с мыслью о скорой смерти, которой рано или поздно не удастся избежать никому.
