Лиз почувствовала, как в ней растет иррациональный и неконтролируемый гнев. Томми остался таким же раздолбаем, продолжает путаться не пойми с кем, не следит за тем, что эти подстилки портят его экстерьер, еще, поди, и удовольствие от этого получает. Ее воображение тут же услужливо подкинуло картинку – он и Джиджи голые в постели, она целует его, лижет его живот, сладострастно пробегает хищным язычком по всем его безупречным квадратикам мышц и впадинкам, покусывает, еще и мурлычет, какой он красавчик и как она не может устоять, прости… А он улыбается с закрытыми глазами и стонет от удовольствия… как с ней, с Лиз, шесть лет назад. Она была готова убить его, выцарапать его наглые гляделки, выдрать целые пригоршни этих роскошных светло-пепельных волос. Она даже тихонько зарычала от злости, и Наташа, которая в это время матировала ее зону декольте, поспешно сказала:
- Все, уже заканчиваю.
Почему Лиз была так глупа и труслива и не решилась на новые отношения? Ей, черт подери, через два месяца исполнится 21 год, а она с четырнадцати лет без парня… да и то, что было в четырнадцать, не считается – всего два дня вместе с ним… Почему эти два дня оставили в ее душе такой глубокий шрам? Разве не глупо? Она все эти годы так и просидела как идиотка, одна, млела, разглядывая коровьими глазами его фотки в Инстаграм или Твиттере, которые размещал его пресс-агент для других таких же дур, а он в это время кувыркался не пойми в чьих постелях да качал свой чертов пресс. И, пока она изводилась виной перед тем пусть немного легкомысленным, но искренним, любящим мальчишкой, которым он когда-то был, этот переродившийся самовлюбленный козел даже не вспомнил о девушке, которой он так или иначе сломал жизнь. Пусть не по злой воле, но все равно – своим разгильдяйством и эгоизмом. Лиз закусила нижнюю губу, думая о том, как же она его ненавидит, и Наташа тут же сердито заметила:
- Ну что ты натворила? Теперь зубы в помаде…
Лиз ее едва услышала. Темперамент рыжеволосой дочери двух наций не угас и не смягчился годами воспитания деликатной и доброй мачехи и спокойного, местами даже неуместно флегматичного отца. Сейчас ее сдерживала только необходимость отработать эту чертову фотосессию, и не просто приемлемо, а превосходно. О, она сделает карьеру, уж не сомневайтесь, и не хуже, чем Ромингер, она еще превзойдет этого мажора по всем статьям, и швырнет свой успех в его чертову смазливую рожу! Именно эта свежерожденная в ее душе ярость заставила включиться контроль… чтобы ударить тогда, когда она будет сильна. Сейчас, к сожалению, ничего взрывом не добиться. Ее просто вышвырнут из студии и из фэшн-бизнеса, он вместе с этой смазливой сучкой Джиджи посмеется над ней и забудет. Ну уж нет, Томас Леон Ромингер, ну уж нет!..
