К вечеру над лесом сгустились тучи. Они скомкались в плотную пелену, которая еле-еле пропускала сквозь себя вспышки молний. Ветер дул единой волной, срывая листья с деревьев и унося их на много миль прочь. Там разбрасывал их, сеял, как зерна, подхватывал сор и нес его обратно.
Небо медленно смешивалось, как густое тесто, и создавало в себе жуткие, отталкивающие, нечеловеческие лица.
Вместе с темнотой хлынул дождь. Ветер носил его капли с такой скоростью, что казалось – дождь идет не с неба, а со всех сторон, и жалит, как иглы.
Всадник на бешеной скорости ворвался в лес. Он не жалел коня, пригнулся к шее и больно сдавливал животному бока. Дождь с грохотом хлестал по плащу и по спине коня, тот, сойдя с тропинки, начал путаться копытами в траве и грязи, суетиться и испуганно ржать.
Всадник наконец позволил своему скакуну снизить скорость. Потом и вовсе спрыгнул на землю, пошел рядом.
Его будто не волновали ни реки ледяной воды, сквозь которую пришлось идти, почти раздвигая струи руками, ни вспышки молний над головой, ни раскаты грома, каждый раз будто бьющего прямо по голове. Всадник остановился среди тонких деревьев, которые ветер клонил почти до земли, и бросил поводья. Вскинул обе руки к небу, резко опустил вниз, к бедрам, – а потом снизу толкнул их вперед, будто хотел оттолкнуть от себя воздух.
В тот же миг перед ним задрожало зыбкое зеркало в полный рост.
Всадник нащупал поводья и зашел в зеркало, ведя за собой коня.
Хлопок – и промежуток между деревьями опустел.
В тайной долине, окруженной густым лесом, тоже была ночь, но без грозы. По небу спокойно плыли облака, похожие на брызги краски, сорвавшиеся с кисти художника. Светила луна. Травы в полях едва шелестели, вдали загадочно серебрилась гладь извилистой реки.
По дороге галопом скакал всадник.
Он оглянулся и быстро взглянул на каменные здания, которые стояли чуть в стороне. В окнах темно – монастырь спит.
Впрочем, его все равно не интересовал монастырь. Дорога вела к большому двухэтажному дому, состоящему из нескольких соединенных переходами блоков. Стены здания были покрыты потускневшими пластиковыми панелями зеленых и желтых тонов, местами увиты зарослями дикого винограда.
