Эта история случилась давным-давно, лет двести назад, когда люди пытались быть христианами и верили, что искупление грехов возможно, если научиться жить просто, довольствоваться малым и мечтать о простом. Несмотря на популярность этих идей, получалось далеко не у всех и путь к мечте лежал через тернии греха, которым демон искушал, зная все слабости человеческого естества.
Теодора родилась в семье, которые с детства внушали малышке, как важно быть хорошей христианкой и как плохо нарушать правила, которые помогали ею стать. Но одно дело теория. Теодора повзрослела и поняла, что хочет быть не только хорошей христианкой, но и любимой так, чтобы душа пела, а тело ликовало от ласк. Она была хороша собой, угловатая прелесть девичьей фигуры привлекали к ней внимание и ей это нравилось.
Родители сразу заметили, что дочка торопится и решили не искушать судьбу, а себя оградить от перспективы воспитывать незаконнорожденного – занялись поисками для дочери подходящего мужа. И нашли. Им повезло – кандидат оказался из богатой семьи. Организовали смотрины. Дочка нарядилась, как взрослая дама, чем привела молодого парня в дикий восторг, а его родителей смутила:
– «Да девственница ли она? Надо бы разузнать, а то наш лопух не поймет. Могут быть сюрпризы…»
Однако опасения были напрасными, Теодора находилась под постоянным присмотром и любые попытки остаться наедине с прислугой мужского пола неважно какого возраста, пресекалась жестко, не забалуешь. Теодора злилась, но возражать не смела. Разве что шла на хитрость и ухитрялась получить свое, правда в весьма скромном варианте, украдкой и набегу – дать себя потрогать за округлости, пощупать кое что самой и другое, что обрываясь на самом интересном – переступить грань не хватало решимости и времени – в спешке толком ничего не получалось, одна суета, но и та была приятной и Теодора вспоминала о том, что было, уже в своей постели. Если было, что вспомнить, подкрепляла воспоминания легкой имитацией, которую воспроизводила сама. Когда наступал пик блаженства, затихала и мирно засыпала в своей девичьей постели в предвкушении сна – там то уже можно было ничего и никого не опасаться.
