Она не знала, что её тело уже принадлежит ему.
С первого взгляда – когда его глаза, изумрудно-зелёные, как само море в час шторма, нашли её в толпе. Глубокие, бездонные, они светились изнутри холодным сиянием глубин – будто в них отражались древние тайны затонувших кораблей.
С первого вдоха – когда её лёгкие наполнились солью его присутствия, терпкой и обжигающей, как вода в полярных морях.
С первого трепета кожи под его взглядом – влажным, тяжёлым, словно летний шторм, накрывающий берег.
Он мог выбрать любую.
Но выбрал её – хрупкую, с глазами, полными страха, который так сладко превращался в покорность под его пальцами.
Она не понимала, почему именно её.
Но он-то знал.
Знал, как её зрачки расширятся, когда она увидит его настоящего. Как её губы задрожат, когда он проведёт по ним перепончатыми пальцами. Как её тело изогнется в его щупальцах, когда он покажет ей, что значит принадлежать морю.
Он не просто желал её.
Он хотел, чтобы она утонула в нём.
Чтобы каждый её вздох был наполнен им. Чтобы её кровь помнила его вкус – соль и металл, как рана от поцелуя. Чтобы даже во сне она чувствовала, как его щупальца скользят по её телу, обвивают бёдра, сжимают горло, не оставляя шанса на побег.
Он представлял, как её кожа покрывается мурашками от его прикосновений. Как её губы дрожат, когда он проводит по ним языком, напоминающим ей о море.
Он дал себе слово.
Когда она, наконец, окажется в его постели, её крики будут слышны даже на дне океана.
Потому что он не остановится, пока не оставит на её коже следы, которые не сотрёт ни время, ни море.
Пока не сделает её своей – не просто на ночь, не просто на год, а навсегда.
Глава 1. Встреча в «Глубине»
Лир
– Восемь лет… – мой палец скользит по кромке бокала, оставляя влажный след. Не просто капли конденсата – моя кожа выделяет едва уловимую слизь, когда волнуюсь. Это остаточный эффект трансформации, напоминание о том, что под этой человеческой оболочкой я всё ещё тот самый монстр. Лёд внутри звенит особым образом – будто корабельные колокола с тех судов, что теперь покоятся на дне. Я помню каждый из них. Помню, как их металл корёжился от давления глубины, как лопались иллюминаторы, выпуская наружу последние пузыри воздуха с криками тех, кто был внутри. Звон, знакомый до боли. До тошноты.
