1. Пролог
Жизнь – не сценарий, написанный кем-то свыше и обязательный к исполнению строго по пунктам.
Ты сама – хозяйка своей судьбы. Только помни, что с каждым твоим последующим шагом, меняется и всё остальное. Потому что каждый шаг – это выбор.
Звучит немного пафосно и вроде как обещает, что ты всегда «на коне». Но вся соль в том, что…
Иногда.
Вещи.
Просто.
Случаются.
И наоборот.
Что должно случиться, не случается. А что не должно – происходит.
Такова жизнь.
Вот и моя, тихая и спокойная, строящаяся по плану, в один момент сделала крутой вираж, и все желания и планы посыпались, как карточный домик.
Жуткая цепь событий привела к тому, кем я стала теперь. Жалею ли я? Совершенно однозначно нет.
Но это – сейчас.
А раньше всё было по-другому…
***
Три месяца назад
«– София Викторовна?
– Да, это я, – недоумение не скрываю.
– Лейтенант полиции Майков, могу я увидеть Ваши документы?
– Конечно, вот держите. А что не так?
– Елизавета Викторовна – Ваша сестра? Вы очень похожи.
Вопрос напрягает. Киваю.
– Верно. Мы – близнецы. Что с ней?
– Авария.
Первая волна паники накатывает удушливой пеленой, подгибая ноги. Прислоняюсь к косяку двери, ища опору.
– Но… они с мужем уехали в путешествие в Карелию, и…
– Верно. Вчера после 22.00 нашли их машину, она слетела с трассы и врезалась в дерево. Всего в ста километрах от города.
– Это, должно быть, ошибка. Я раньше, чем через неделю их не ждала, и… – мотаю головой, не желая признавать правду.
– Вот фотография с места событий. Узнаете?
Смотреть страшно до ужаса. Но я заставляю себя это сделать.
Машина Макса. Сомнений нет. Номер виден четко.
– Что с ними? – неосознанно обхватываю шею, чтобы задавить дикий вопль, готовый вот-вот сорваться с уст.
– Макс Гроссо погиб на месте, – с каждой новой фразой трясет сильнее. – Его жена в реанимации. Очень слаба.
– Она беременна… – выдыхаю на грани слышимости.
Паника накрывает душным коконом, в глазах темнеет.
Нет, только не с моими родными. Они всё – что у меня есть.
Нет.
НЕТ.
НЕТ!
– Врачи делают, всё возможное. Я могу Вас отвезти, – голос мягкий, сочувствующий, словно нож, полосует по остаткам моего мнимого спокойствия.
